– Сьюзи…
Поздно. Она отключилась. Пытаюсь перезвонить, но в ответ – короткие гудки.
Послать ей сообщение?
Нет. Сьюзи слишком сердита на меня. Подожду, пока она немного остынет.
Заняться мне особо нечем, так что можно и съесть пирожное.
Захожу в школьные ворота, миную болтающих мамаш и направляюсь на выставку. Она проходит в просторном зале с паркетным полом, и я понимаю, почему Сьюзи так настаивала на угощении. Огромный стол заставлен тарелками с крошечными миндальными и шоколадными пирожными, а вокруг толпятся подтянутые мамочки. Держа чашечки с кофе, они враждебно взирают на сладости. Никто ничего не ест – так зачем здесь вообще угощение?
– Доброе утро! – Подхожу к столу, где хозяйничает ухоженная блондинка. – Я хочу шоколадное пирожное.
– Разумеется! – Она протягивает мне тонюсенький кусочек в салфетке. – Пять фунтов, будьте добры.
Пять фунтов? За два укуса?
– Все для школы! – Блондинка заливается холодным смехом и кладет пятерку в обтянутую фетром коробку, отороченную хлопчатобумажной тканью. – Вы мама из нового набора? Дело в том, что во вторник мы ожидаем домики из имбирных пряников, но реакция нас несколько обескуражила…
– Я не мама, – объясняю я ей. – По крайней мере, не здешняя мама. А просто посетительница. Моя дочь еще не ходит в школу.
– А. Понятно. – Ее интерес ко мне несколько угасает. – И куда вы ее отдадите?
– Не знаю. Ей всего два.
– Два месяца, – понимающе кивает блондинка. – Уже пора определяться…
– Ей два года.
– Два года? – Женщина застывает. – И вы еще не начали готовиться к школе?
– Э… нет.
– Вы никуда ее не записали? – В глазах неприкрытый ужас. – Никуда?!
Эта женщина с неестественно белыми зубами и настырными манерами нервирует меня. Да, я знаю, что школы заполнены и все такое. Но ладно вам, даже лист ожидания на новую сумочку «Прада» – всего год. А разве школа может быть более эксклюзивной, чем сумочка «Прада» малой серии?
– Большое спасибо за пирожное!
У меня такое чувство, будто я пропустила поезд, даже не зная, что он существует. Нужно издавать «Вог» о школах. Он должен оповещать о «необходимых товарах месяца» и «последних трендах», следить за листами ожидания. Тогда все всем будет ясно.
Но я в любом случае не собираюсь забивать себе голову этим. Мы отдадим Минни в хорошую школу, абсолютно в этом уверена. Интересно, в какой школе учатся дети Мадонны? Но я, конечно, не собираюсь отдавать Минни в школу только ради общества знаменитостей. Но все же. Можно посмотреть в Интернете. Из чистого любопытства.
Беру кофе и иду любоваться искусством. В основном там цветы, так что, увидев рисунок Эрни, висящий в самом углу, я несколько озадачена. Рисунок… иной. На очень темном и унылом фоне – возможно, это болото – изображена овца.
Ох. Приглядевшись, понимаю, что овца мертвая.
Ну и что? Что такого в мертвой овце? Хороший рисунок. Кровь, хлещущая у нее изо рта, подана в весьма реалистичной манере. Скажу об этом Сьюзи. Да. Скажу, что мне очень понравилась кровь! Она такая… настоящая!
– Отвратительно!
– Какая гадость!
Рядом со мной притормаживает стайка девочек. Одна из них зажимает ладошкой рот.
– Меня сейчас вырвет, – хнычет она. – Знаете, кто это нарисовал? Эрнест!
– Он всегда рисует овец, – насмешливо говорит другая девочка. – Вечные овцы! Потому что сам баран!
Остальные девчонки стервозно хихикают, и я смотрю на них со злостью. Маленькие версии длинноногой стервы Алисии. Раздается звонок, девчонки спешат на урок, и очень вовремя, иначе я бы не сдержалась и назвала их криворожими дурами. Да, понимаю, не совсем взрослое высказывание.
Неожиданно замечаю женщину с темными волосами, собранными в узел, с царственным видом она фланирует по залу, рассыпая любезные улыбки и перекидываясь словом-другим с посетителями. Она приближается ко мне, и я напрягаюсь.
Ага. Так я и думала. На кардигане бейджик с надписью: «Хэрриет Грейсон, магистр гуманитарных наук, директор». Это из-за нее у Эрни не жизнь, а каторга.
Ну я ей покажу!
– Здравствуйте! – Она улыбается и протягивает руку. – Вы из нового набора?
– Нет, я не родительница. Я…
Я готова выпалить: «Я крестная мать Эрнеста Клиф-Стюарта, и мне хочется сказать вам пару ласковых». Но меня здесь ведь никто не знает, верно?
– На самом деле… Я арт-дилер, – хладнокровно заявляю я.
– Арт-дилер? – Директриса потрясена.
– Да, профессор Ребекка Блумвуд из детского отдела Музея Гуггенхайма, к вашим услугам. Простите, у меня нет с собой визитки. Я здесь по делу. У нас в музее есть обыкновение посещать школьные выставки инкогнито и выявлять молодые таланты. И в вашей школе я нашла кое-что очень любопытное. Вот.
Показываю на мрачный рисунок с дохлой овцой в углу, и директриса растерянно моргает.
– Это нарисовал Эрнест Клиф-Стюарт. Интересный ребенок этот Эрнест…
– Очевидный талант. Но, думаю, вам это не надо объяснять. Посмотрите, как тонко донесена идея в… текстуре. Какая изумительная форма. Рисунок легко недооценить, но я, как профессионал, сразу все заметила.
Директриса разглядывает кровавые ручьи на рисунке Эрни.
– Да, вы определенно правы, – соглашается она.
– Уверена, что столь славная школа, как ваша, выделяет этого уникального ребенка и поощряет его. – Я сверлю ее взглядом. – Потому что, поверьте мне, это особенный дар, истинный. Скажите, этот мальчик получает стипендию?
– Эрнест? Стипендию? Н-нет…
– Предвижу, что другие школы захотят отбить у вас этот выдающийся талант. – Я бросаю взгляд на часы. – К сожалению, меня уже ждут в другом месте, спасибо, что уделили мне время…
– Позвольте мне показать вам работы других наших учеников! – Директриса семенит рядом со мной. – Вот, взгляните на рисунок очень талантливой Элоиз Гиббонс, она, правда, больше у нас не учится… – Маковое поле, в которое она тыкает пальцем, сильно смахивает на полотно Ван Гога.
– Вторично, – равнодушно роняю я. – Большое спасибо. До свидания.
Быстро выскакиваю за школьные ворота и спешу прочь, крепко сжав губы, чтобы не захохотать в голос. Ха! Может, теперь они станут относиться к Эрни иначе. Согласна, его рисунок несколько странный, но я абсолютно уверена, что мертвая овца – лучшее на этой выставке бесчисленных лютиков-цветочков.
У «Облика» сразу понимаю, что Дэнни уже здесь, – на стоянке припаркован лимузин, вокруг которого вьются девицы, размахивающие его футболками.
Встреча в конференц-зале уже началась. На столах вдоль окон расставлены тарелки с шетлендским песочным печеньем, на стенах представлены образцы из новой коллекции, а за центральным столом – сплошь деловые костюмы. И среди них Дэнни, ну вылитый павлин в своем ярко-сине-зеленом пальто и рваных джинсах. Он замечает меня, машет рукой и хлопает по стулу рядом с собой.