Алвина еще даже не предали земле (или кремировали, или что там делает государство с теми, кто слишком беден и никому не нужен для нормальных похорон), как брат Деза уже позвал рабочих обновить помещение. К концу месяца там жила пожилая пара. Они были очень милы и преданы друг другу и соблюдали полнейшую трезвость. Жил у них шпиц по имени Фрицци, который иногда погавкивал, но за пределами своей квартиры это были вежливые и тихие соседи.
Когда кончилась моя аренда, я решила съехать. Все равно уже все было по-другому. Можно сказать, кончилась эпоха. Что точно — это то, что у меня появился аршин, которым следует мерить своих соседей.
Но иногда вдруг я возвращаюсь мыслями к Дезу и Алвину. Я уверена, что много лет назад между ними было что-то вроде любви. Может быть, поэтому, если отбросить все ругательства, крики и угрозы, у них редко доходило до кулаков. И эта узкая кровать тоже у меня из ума не выходит. Несмотря на ненависть, презрение к себе и взаимные упреки, было между ними что-то, пусть даже чувство общности двух алкоголиков.
Я себе представляю, как это было. За годы до того как я родилась, красавец морской пехотинец зашел в бар, о котором уважающему себя человеку, тем более морскому пехотинцу, даже знать не полагалось, и встретил рыжеволосого мальчишку, которому была судьба стать любовью всей его жизни. Перед ними лежало будущее, а единственное, что имело для них значение, — их любовь. Любящие неуязвимы, они защищены от суровой реальности жизни своей разделенной страстью. Поначалу. Но общество, его правила, его условности находят способ проесть эту защитную оболочку. И если не проследить, любовь легко переходит в презрение и гнев, а счастье в муку.
Мне хочется думать, что они знали что-то вроде радости, пока не превратились в две несчастные и мерзкие пародии на человека, рычащие и огрызающиеся друг на друга, точно звери, сунутые в одну клетку, которая к тому же слишком мала. Или кровать, которая слишком узка.
Любовь высасывает. Она обращает нас в дураков и рабов.
Но еще хуже — жить одиноким и нелюбимым.
Спросите Алвина и Деза, если не верите.
Это был золотой медальончик поздней викторианской эпохи в форме сердца, с обычным для этого периода украшательством и висел на тяжелой золотой цепи. Он был включен в лот ювелирных изделий на аукционе, в борьбе за который Пандора победила. Этой покупкой она была очень довольна, хотя цену пришлось предложить куда как высокую. Она вообще на поездках по закупкам действовала хорошо.
Пандора Смайт — она вернула себе девичью фамилию — была владелицей и управляющей антикварного магазина в городе Пайн-Хилл штата Северная Каролина — сонный университетский городок, который теперь бурно рос, его наполняли яппи, работающие в разных беловоротничковых фирмах, и пенсионеры с Севера. По рождению Пандора была англичанкой, и ей не с руки было ругать приезжих, тем более что они охотно тратили приличные деньги на антикварную мебель для обстановки своих новых домов, выросших за последний год там, где раньше был только лес.
Магазин назывался не так чтобы неожиданно — "Ящик Пандоры", но торговал очень неплохо, и Пандора держала трех продавцов, одного их которых брала с собой, выезжая на закупки. У Пандоры Смайт был прекрасный цвет лица кровь с молоком, резкие, но элегантные черты, была она довольно высокой, каждый день бегала трусцой для сохранения фигуры, волосы имела белокурые, глаза зеленые и возраст около тридцати. У нее были два порока: приверженность к дамским романам и любовь поплакать над слезливыми черно-белыми фильмами, взятыми напрокат.
Она хотела быть Бетт Дэвис, но вместо того была суровой бизнесменшей и допустила только две заслуживающих внимания ошибки: она вышла замуж за Мэтью Мак-Ки и прожила с ним почти целый год без любви, несмотря на его открытое волокитство и грубое обращение с ней в пьяном виде. И она купила медальон.
Это был удачный день. Дорин и Мэвис отлично справились в магазине; Деррик занимался упаковкой и организацией доставки купленных на аукционе крупных вещей — нескольких очень хороших и очень больших предметов мебели викторианской эпохи и примитивной мебели сельского стиля, которые будут погружены в фургоны еще до конца недели. Ящичек с ювелирными изделиями Пандора повезла сама, упрекая себя по дороге за слишком высокую уплаченную цену, но этот паразит Стюарт Рединг тоже рвался получить этот лот. По отдельности все эти предметы в сумме дадут куда больше, хотя это почти все бижутерия, ценная в основном из-за возраста.
— Ух ты! Вот эти нефритовые сережки мне нравятся! — заглянула Мэвис через плечо Пандоры, разбирающей на столе свои трофеи.
— Тогда можешь вычесть их из своего жалованья. — Пандора бросила на серьги быстрый взгляд. — Хочу за них пятьдесят долларов. Конец прошлого века. И это не нефрит, это зеленая яшма.
— Тогда я тебе дам за них только тридцать.
— Сорок. Здесь золото.
— А скидка для сотрудников? Тридцать. Зато плачу наличными.
— Согласна. — Пандора подтолкнула серьги к Мэвис. С любого покупателя она за них легко получила бы пятьдесят, но она любила своих работников, любила Мэвис, а прибыль от покупки ожидалась больше, чем она рассчитывала. Можешь локти кусать, Стюарт Рединг.
— Вот тридцатка. — Мэвис полезла в сумку.
— Продано. Положи в кассу.
Пандора выбирала из кучи дешевой бижутерии предметы подороже, которым может понадобиться оценка профессионального ювелира. Таких набралось много.
— Смотри-ка, что за милая штучка!
Пандора подняла золотой медальон. На нем была латинская надпись: "Face Quidlibet Voles".
Мэвис его осмотрела.
— Поздняя викторианская эпоха. Будет твоим всего за двести долларов.
— Я его уже купила, Мэвис. — Пандора пропустила золотую цепочку через руку. — Помоги мне его застегнусь.
Мэвис застегнула медальон у нее на шее.
— Хочешь оставить его себе?
— Может быть, поносить несколько дней. Как он мне?
— Тебе не хватает к нему кринолина.
Пандора посмотрелась в антикварное зеркало и поправила волосы.
— А мне нравится. Поношу немного. Ты правильно сказала — за него можно будет взять двести долларов. Чистое золото, и посмотри, какая работа.
Мэвис вгляделась в надпись.
— Не понимаю, что это значит. Лицом… что-то… к полевкам? [13] Глупость какая-то. Полевки симпатичные. У меня в саду они живут. Шустрые грызуны. И это лучше, чем белки, которые сгрызают кормушки для птиц.