Отталкиваясь руками и ногами, он пополз от нее, оставляя за собой следы крови, хлеставшей изо рта и разбитого носа. В широко раскрытых глазах застыло изумленное неверие; мысль о том, что женщина одержала победу в схватке, не укладывалась у него в уме, возможно, не могла проникнуть через корку его сознания. Он выпрямился, шатаясь, глянул в направлении приближающихся голосов — звучащих теперь очень близко — и бросился бежать вдоль дощатого забора назад, к парку развлечений. Герт подумала, что ему не удастся уйти очень далеко, он наверняка привлечет внимание службы безопасности парка; уж слишком он похож на персонаж из фильма «Пятница, тринадцатое».
— Герт…
Заливавшаяся слезами Синтия пыталась переползти к тому месту, где, лежа на боку и следя за убегающим Норманом, стонала Герт. Обратив внимание на девушку, Герт увидела, что та пострадала гораздо серьезнее, чем ей показалось вначале. Похожий на грозовую тучу синяк вздулся над правым глазом, а нос девушки, наверное, никогда больше не примет прежнюю форму.
Герт с усилием встала на четвереньки и поползла к Синтии. Они встретились на полпути и обнялись, стоя на коленях, поддерживая друг друга. Невнятно произнося слова разбитыми губами. Синтия сказала:
— Я и сама бы швырнула его… как ты учила нас, Герт… но он застал меня врасплох…
— Все в порядке, — успокоила ее Герт, осторожно целуя в висок. — Тебе сильно досталось?
— Не знаю… во всяком случае, кровью не харкаю… шаг в нужном направлении. — Она попробовала изобразить улыбку. Попытка причиняла ей явную боль, но Синтия не отступалась. — Ты на него помочилась.
— Да.
— Молодец, сучья ты дочь, — прошептала Синтия и опять расплакалась. Герт прижала ее к себе, так их и обнаружили первые взволнованные женщины, следом за которыми появились работники службы безопасности Эттингера: Герт и Синтия стояли на коленях за стеной туалета рядом с покинутой перевернутой инвалидной коляской, обнявшись, положив голову друг другу на плечи и плача, как два моряка, спасшихся с затонувшего корабля.
16
В первые смутные мгновения пребывания в приемной реанимационной палаты ист-сайдской больницы Рози показалось, что в небольшой комнате собрались все обитательницы «Дочерей и сестер». Проходя через палату к Герт (и лишь краешком сознания отмечая столпившихся вокруг нее мужчин), она все же обратила внимание,
что не хватает по меньшей мере троих: Анны, которая, вероятнее всего, до сих пор не вернулась с поминальной службы по бывшему мужу; Пэм, находившейся на работе в «Уайтстоуне», и Синтии. От мысли о последней она похолодела.
— Герт! — зарыдала она, расталкивая мужчин, не удостоив их даже взглядом. — Герт, где Синтия? Что с ней? Она не…
— Наверху. — Герт попыталась ободряюще улыбнуться Рози, но без особого успеха. Глаза ее распухли и покраснели от слез. — Они сказали, что ей, наверное, придется провести там некоторое время, но опасности нет, Рози. С ней все будет в порядке. Ты хоть знаешь, что у тебя на голове мотоциклетный шлем? И выглядишь ты в нем… я сказала бы, довольно забавно и мило.
Руки Билла принялись распускать ремешок, но Рози даже не заметила, что он снял с нее шлем. Она смотрела на Герт… Консуэло… Робин… Выискивала взгляд, который сказал бы ей, что она заразная, что принесла с собой чуму в их до этого чистый дом. Пыталась обнаружить ненависть в их глазах.
— Извините, — прошептала она. — Простите меня за все.
— За что? — с искренним удивлением переспросила Робин. — Разве ты избила Синтию?
Рози посмотрела на нее в замешательстве, затем перевела взгляд на Герт. Та глянула в сторону, и, проследив за направлением ее глаз, Рози ощутила прилив жуткого страха. Впервые ее сознание зарегистрировало тот факт, что в комнате находятся не только женщины из «Дочерей и сестер», но и полицейские. Двое в штатском, трое в форме.
Полицейские.
Она протянула мгновенно онемевшую руку и вцепилась в ладонь Билла.
— Вам следует поговорить с этой женщиной, — сообщила одному из полицейских Герт. — Все случившееся — дело рук ее мужа. Рози, это лейтенант Хейл.
Все оборачивались теперь, чтобы посмотреть на нее, на жену копа, которая набралась наглости и сбежала от мужа, украв при этом его банковскую карточку, а потом попыталась исчезнуть из его жизни. Все смотрели на нее. Братья Нормана.
— Мэм? — обратился к ней полицейский в штатском, которого Герт представила как лейтенанта Хейла, и на миг его голос показался ей настолько похожим на голос Харли Биссингтона, что она едва не сорвалась на истерический крик.
— Спокойно, Рози, — пробормотал из-за плеча Билл. — Я здесь, и я тебя не оставлю.
— Мэм, что вы можете сообщить нам? — Слава Богу, голос его потерял сходство с голосом Биссингтона. Пожалуй, ей просто показалось.
Рози глянула в окно на асфальтированную дорожку, соединяющуюся с автострадой. Она посмотрела на восток — в ту сторону, откуда придет ночь, поднимающаяся с озера. До наступления темноты осталось всего несколько часов. Она прикусила губу и посмотрела на полицейского. Затем вложила свою руку в ладонь Билла и заговорила хриплым низким голосом, в котором даже сама с трудом узнала собственный.
— Его зовут Норман Дэниеле, — сообщила она лейтенанту Хейлу.
«Твой голос звучит, как голос женщины на картине, — подумала ока. — Ты говоришь, как Мареновая Роза».
— Он мой муж, он полицейский инспектор, и еще он сумасшедший.
1
До этого его не оставляло ощущение, что отделившееся от телесной оболочки сознание парит где-то в трех футах над головой, но, когда сучка Герти помочилась на него, все разом переменилось. Теперь вместо того, чтобы чувствовать себя как наполненный гелием воздушный шар, его голова превратилась в плоский камешек, посланный с берега сильной рукой и прыгающий по поверхности озера. Сознание его больше не плавало, теперь оно скакало.
И все же он не мог до конца поверить в то, что сделала с ним жирная черномазая стерва. Да, он знал и понимал это, но понимание и вера отстоят подчас на целые миры Друг от Друга, и его состояние тому замечательный пример. Как будто произошла черная, мрачная трансмутация, превратившая его в некое новое существо, создание, беспомощно скользящее по поверхности восприятия и позволяющее лишь изредка, в странные, стихийно возникающие периоды, когда включалось сознание, мыслить связно.