Коростель говорил, что от большинства багов уже избавились и каждый месяц институт выпускает новые разновидности этих скал. Студенты подумывали о разработке продукта «Модель Моисея» — она будет хранить запасы свежей питьевой воды на случай кризиса. Предлагается слоган: «Просто ударьте по ней посохом».
— Как это устроено? — спросил Джимми, стараясь не выдавать восхищения.
— Вопрос не ко мне, — ответил Коростель. — Я же не неогеолог.
— А бабочки новые? — спросил Джимми через некоторое время. Он разглядывал огромную бабочку — жуткого розового цвета, а крылья размером с хороший блин. Она и ей подобные облепили какой-то фиолетовый кустарник.
— Ты хочешь спросить, существовали они в природе или были созданы человеком? Другими словами, оригинал или фальшивка?
— М-м, — протянул Джимми. Ему совершенно не хотелось беседовать с Коростелем на тему «что есть настоящее?».
— Знаешь, люди красят волосы или вставляют новые зубы. А женщины вживляют силиконовые имплантанты.
— Ну да, и что?
— После этого люди выглядят по-другому. И это данность. Процесс уже неважен, поскольку виден только результат.
— Силиконовые сиськи все равно не похожи на настоящие, — сказал Джимми — он считал, что имеет об этом некоторое представление.
— Если видно, что это фальшивка, — ответил Коростель, — значит, хирурги схалтурили. Эти бабочки летают, спариваются, откладывают яйца, из которых потом вылупляются гусеницы.
— М-м, — снова сказал Джимми.
Соседа по комнате у Коростеля не было. Зато была квартира, декорированная под дерево, с автоматическими жалюзи и кондиционером, который по правде работал. Большая спальня, душ с подачей пара, гостиная (она же столовая) с выдвижным диваном — будешь квартировать здесь, сказал Коростель, — и рабочим кабинетом со встроенной звуковой системой и полным набором всяческих компьютерных примочек. Приходили горничные, они забирали грязное белье и возвращали чистое. (Эта новость расстроила Джимми: в академии ему приходилось самому стирать вещи в громыхающих старых стиральных машинах и потом сушить в безумных сушилках, которые то и дело порывались спалить все, что им скармливали. Стиральные машины и сушилки работали на пластиковых жетонах: пока они принимали монеты, кто-нибудь регулярно приходил и вскрывал их фомкой.)
У Коростеля имелась симпатичная кухонька.
— Я не очень часто готовлю, — сказал Коростель. — Так, только на перекус. Большинство студентов питается в столовой. У каждого факультета своя столовая.
— Ну и как там еда? — спросил Джимми. Он постепенно начинал чувствовать себя троглодитом. Живет в пещере, одолеваем блохами, грызет старую кость.
— Еда как еда, — безразлично ответил Коростель.
В первый день Коростель устроил ему большую экскурсию по чудесам Уотсон-Крика. Коростеля интересовало всё — все проекты. Он непрерывно повторял: «За этим будущее». После третьего раза Джимми захотелось его убить.
Сначала они пошли на факультет Ботанического Декора, где пять старшекурсников разрабатывали Умные Обои, которые меняют цвет в зависимости от настроения хозяина дома. В эти обои, сказали они Джимми, встроена модифицированная форма водорослей, улавливающих кирилийскую энергию, и еще подуровень питательных веществ, но недоработки пока есть. Обои быстро портятся при влажной погоде, потому что поглощают все питательные вещества и сереют и к тому же не отличают обычную страсть от кровожадной ярости и становятся миленького розового оттенка, когда им полагается быть мрачного темно-красного цвета с зеленоватым отливом, цвета лопнувших капилляров.
Команда работала еще над банными полотенцами с такими же способностями, но они пока не справились с основным принципом морской жизни: намокая, водоросли набухают и растут: респондентам очень не понравилось, что их полотенца за ночь надуваются и начинают ползать по полу в ванной.
— За этим будущее, — сказал Коростель.
Потом они отправились на факультет неоагрономии — студенты называли его агрокутюр. У входа пришлось надеть костюмы биозащиты, вымыть руки и надеть фильтры для носа, потому что им покажут не совсем безопасные биологические виды. Женщина, которая смеялась, как Вуди Вудпеккер, вела их по коридорам.
— Последняя разработка, — сказал Коростель.
Они стояли перед большим непонятно чем в форме луковицы. Непонятно что было покрыто пупырчатой бело-желтой кожей. Из него торчало двадцать толстых мясистых трубок, на конце которых росли другие луковицы.
— Это еще что за дрянь? — спросил Джимми.
— Это цыплята, — объяснил Коростель. — Части цыплят. На этом растут грудки. Есть такие, которые специализируются на окорочках, по двенадцать на каждую единицу.
— Но у них же нет голов, — сказал Джимми. Концепцию он понял — сам рос среди супрессируемых мультиорганиферов — но тут, на его взгляд, ребята зашли слишком далеко. У свиноидов его детства хотя бы головы были.
— Голова в середине, — сказала женщина. — В верхней части есть рот, с помощью него осуществляется кормление. Но глаз и клювов у них нет, им не надо.
— Какой ужас, — сказал Джимми. Эта хреновина — какой-то оживший кошмар. Просто клубень животного протеина.
— Представь себе актинию, — сказал Коростель. — Это поможет.
— А что оно по поводу всего этого думает? — спросил Джимми.
Женщина выдала очередной вудпеккеровский йодль и объяснила, что все функции мозга ликвидированы, за исключением тех, что отвечают за пищеварение и рост.
— Это что-то вроде цыплячьего глиста, — сказал Коростель.
— Гормоны роста вводить не требуется, — сказала женщина. — Высокий уровень роста заложен в них изначально. Через две недели получаешь готовые грудки — на три недели быстрее, чем при использовании самых эффективных фермерских методов. И эти уроды, которые заботятся о самочувствии животных, не придерутся, потому что эта штука не чувствует боли.
— Ребята скоро все доделают, — сказал Коростель, когда они вышли из здания. Студенты в Уотсон-Крике получали половину прибыли от продажи своих изобретений. Коростель сказал, что это отличный стимул. — Они собираются это назвать «ПухлоКуры».
— Они уже на рынке? — убитым голосом спросил Джимми. Подумать жутко, что ему придется есть этих «ПухлоКур». Все равно что съесть большую опухоль. Но, как и с силиконовыми имплантантами — качественными, — может, он и не почувствует разницы.
— Они уже выстроили франчайзинговую сеть, — сказал Коростель. — Инвесторы вокруг института бродят табунами. Они с этой штуковиной собьют цены на рынке.
Джимми начал уставать от того, как Коростель представлял его остальным: «Это Джимми, нейротипический», но понимал, что лучше промолчать. И все равно казалось, будто его каждый раз обзывают каким-нибудь кроманьонцем. Скоро посадят в клетку, станут кормить бананами и тыкать электродами.