Первоначальный душевный подъем Тоби сменился растерянностью и нехорошим предчувствием. Как она сюда попала — на эту неправдоподобную, чем-то пугающую верхотуру? Что она делает среди этих дружелюбных, но странных людей, приверженцев безумной религии и — во всяком случае, сейчас — обладателей фиолетовых зубов?
Первые недели среди вертоградарей ее как-то не приободрили. Адам Первый не давал ей поручений — только наблюдал, из чего она заключила, что находится на испытательном сроке. Она старалась вписаться в группу, помогать чем может, но в повседневной работе была безнадежна. Она не умела шить достаточно мелкими стежками, чтобы Ева Девятая — Нуэла — осталась довольна, а Ребекка отлучила ее от нарезки овощей, после того как она залила кровью пару салатов. «Если б я хотела красный салат, я бы положила туда свеклу», — сказала Ребекка. Бэрт — Адам Тринадцатый, заведовавший огородом, — заявил, что Тоби лучше не работать на прополке, после того как она выдрала какие-то артишоки вместо сорняков. Зато она могла чистить фиолет-биолеты. Это было просто и не требовало особых талантов. Так что этим она и занималась.
Адам Первый был в курсе ее усилий.
— Биолеты — это не так страшно, а? — спросил он однажды. — Ведь мы все вегетарианцы.
Тоби не сразу поняла, что он имел в виду, но потом до нее дошло: не так воняет. Скорее коровий навоз, чем собачье дерьмо.
Тоби не сразу разобралась в иерархии вертоградарей. Адам Первый настаивал, что на духовном уровне все вертоградари равны, но на материальном уровне это было не так: Адамы и Евы занимали более высокое положение, хотя их номера означали не положение в вертикали власти, а область специализации. Тоби подумала, что во многих отношениях здешнее сообщество похоже на монастырь. Монахи, принявшие обеты, и бельцы. [5] И белицы, конечно. Правда, обета целомудрия от них никто не требовал.
Тоби считала, что, раз она пользуется гостеприимством вертоградарей, да еще и обманывает их, так как на самом деле не верит в их доктрину, она должна платить им особо упорным трудом. Она добавила к выгребанию фиолет-биолетов другие занятия. Таскала на крышу по пожарной лестнице свежую почву — вертоградари постоянно собирали ее на заброшенных стройплощадках и пустырях. Почву смешивали с компостом и продуктами фиолет-биолетов. Еще Тоби плавила обмылки, разливала по бутылкам уксус и клеила этикетки. Паковала дождевых червей для рынка обмена натуральными продуктами «Древо жизни», мыла пол в спортзале, где стояли тренажеры «Крути-свет», подметала отсеки спален на этаже под крышей, где по ночам спали несемейные вертоградари на тюфяках, набитых сушеными растительными волокнами.
Через несколько месяцев Адам Первый предложил ей употребить на общее благо и другие свои таланты.
— Какие таланты? — спросила Тоби.
— Ты же изучала холистическое целительство, — сказал он. — У Марты Грэм.
— Да, — ответила Тоби.
Не было смысла спрашивать, откуда Адам Первый про нее знает. Он просто знал, и все.
Так что она принялась изготавливать лосьоны и кремы на травах. Резать травы почти не приходилось, а со ступкой и пестиком Тоби управлялась ловко. Вскоре после этого Адам Первый попросил ее поделиться своими знаниями с детьми, и она добавила к своим занятиям преподавание — несколько уроков в день.
Она уже привыкла к темным мешковатым одеяниям женщин.
— Тебе нужно отрастить волосы, — сказала Нуэла. — А то с тебя как будто скальп содрали. Мы, женщины-вертоградари, носим длинные волосы.
Тоби спросила почему, и ей дали понять, что таково эстетическое предпочтение Бога. Это слащавое ханжество с повелительным оттенком было немного слишком, особенно когда исходило от женщин секты.
Время от времени Тоби задумывалась о побеге. В основном тогда, когда ее охватывала постыдная жажда мяса.
— Ты никогда не скучаешь по секрет-бургерам? — спросила она у Ребекки.
Ребекка была из прошлой жизни; с ней можно было обсуждать такие вещи.
— Признаться, да, — ответила Ребекка. — Порой бывает. В них что-то такое подмешивают, я уверена. Чтобы подсадить человека на ихний товар.
У вертоградарей кормили вполне сносно — Ребекка делала что могла при небогатых ресурсах, — но очень однообразно. Кроме того, молитвы наводили тоску, а теология оставляла желать лучшего — зачем так придирчиво относиться к деталям повседневной жизни, если все равно род человеческий скоро исчезнет с лица земли? Вертоградари не сомневались, что катастрофа грядет, хотя никаких особенных свидетельств этому Тоби не видела. Может, они гадают по птичьим потрохам.
Конечно, тотальное вымирание рода человеческого было неминуемо, из-за перенаселения и общего падения нравов, но вертоградари считали, что к ним это не относится. Они собирались выплыть на волне Безводного потопа за счет запасов пищи в создаваемых ими тайниках, которые они называли Араратами. Что же до суденышек, в которых они собирались плыть, то каждый из них должен был стать сам себе ковчегом и населить его собственными внутренними животными — во всяком случае, именами этих животных. Так они выживут и вновь наполнят Землю. Ну или что-то в этом роде.
Тоби спрашивала Ребекку, верит ли та по правде во все эти разговоры вертоградарей о глобальной катастрофе, но Ребекка не поддавалась.
— Они хорошие люди, — неизменно говорила она. — Я всегда говорю: что будет, то будет. Так что расслабься.
И давала Тоби медово-соевый пончик.
Хорошие или нет, но Тоби не представляла себе, что задержится надолго среди этих людей, бегущих от реальности. Но просто так взять и уйти она тоже не могла. Это была бы самая откровенная неблагодарность: ведь они спасли ее шкуру. Тоби воображала, как соскальзывает по пожарной лестнице мимо уровня спален, мимо патинко и массажного кабинета и бежит прочь под покровом темноты, а потом голосует на дороге, и какой-нибудь солнцекар подбирает ее и увозит в какой-нибудь другой город, дальше к северу. Самолеты исключались — во-первых, слишком дорого, а во-вторых, пассажиров тщательно досматривает ККБ. А на скоростной поезд она не могла сесть, даже если бы у нее были деньги, — там проверяли удостоверение личности, а у Тоби его не было.
Более того, она не сомневалась, что Бланко все еще ищет ее — там, внизу, на улицах плебсвилля. Он и его дружки-бандиты. Он хвалился, что от него еще ни одна женщина не ушла. Рано или поздно он ее найдет, и она за все расплатится. Тот пинок обойдется ей очень дорого. Чтобы стереть такое оскорбление, нужно не меньше чем групповое изнасилование, о котором потом всем расскажут, или ее голова на шесте.
Возможно ли, что Бланко не знает, где она? Нет: банды плебратвы наверняка вызнали это, точно так же, как узнавали любые другие слухи, и продали ему. Она не выходила на улицы, но что помешает Бланко явиться за ней, залезть по пожарной лестнице на крышу? Наконец Тоби поделилась своими страхами с Адамом Первым. Он знал про Бланко, знал, на что он способен, — видел его в деле.