– Прекрасно, – ответил я. – Никаких проблем. Даже ничуть не устал.
– Я рад это слышать. Помнишь, что ты сказал перед тем, как потерял сознание?
– Не совсем уверен...
– Ты воскликнул: «Боже мой...», а потом сказал: «Это невозможно. Мне такое не под силу. Это невозможно сделать...» Ты можешь мне объяснить, что имел в виду, что заставило тебя сказать это?
– То, что я увидел, – ответил я.
Я рассказал ему обо всем. Когда я закончил, он с секунду постоял молча, а затем со скрипом совершил один из своих неуклюжих кивков головой.
– Следовательно, теперь ты уверен, что дальнейшие попытки справиться со штормом бесполезны? – спросил он.
– Во всяком случае, так все это выглядело, – подтвердил я. – Но теперь.., нет, я не уверен. Кажется, никакой надежды нет, и в то же время я вроде бы так и не смог заставить себя сдаться.
– Меня это радует, – сказал аватара. – Не имея желания продолжать, ты бы потерпел неудачу, даже если бы можно было ожидать успеха. А при наличии желания всегда остается надежда. Сам Порнярск всегда считал, что очевидное – это всего лишь возможное. Поэтому неудача, как и успех, всегда могут оказаться лишь возможностью, а не определенностью.
– Что нам делать дальше?
– Вот это-то я и хотел у тебя спросить, – сказал Порнярск. – Мое прежнее предположение оказалось верным. Твои возможности намного превосходят мои. Так что ответ предстоит найти тебе.
На протяжении следующих трех дней я тем и занимался, одновременно в меру своих способностей пудря мозги Поле, чтобы протянуть время. Но вечером четвертого дня ее нетерпение наконец прорвалось наружу.
– Ответ нужен мне завтра, Марк, – настойчиво произнесла она, удаляясь в свои комнаты. – Я провела здесь гораздо больше времени, чем планировала.
Был одиннадцатый час. Я прикинул, не собрать ли мне вместе Порнярска, Эллен и Мэри для мозгового штурма, но потом отказался от этой идеи. Они ничем не смогут мне помочь. Как и сказал Порнярск, найти ответ предстояло именно мне.
Я отправился в библиотеку, походил из угла в угол, но абсолютно ничего не придумал. Мысли продолжали соскальзывать с проблемы, как жук с оконного стекла. В конце концов я сдался и отправился спать, надеясь, что придумаю что-нибудь во сне.
Проснулся я часа через три, так и не найдя решения.
Что станется с Эллен и Мэри, да и со всей нашей общиной, если я, покинув их в качестве полупленника-полуслуги Полы, либо погибну, либо не вернусь обратно в обозначенные сроки или в случае крайней необходимости? Что станет с миром, если локальные силы шторма снова выйдут из равновесия? Но ответа я не находил. Оставалось лишь надеяться, что мне удастся что-то сделать со штормом и, пользуясь его силами, каким-то образом лишить Полу превосходства, которое давала ее армия.
Но и такой надежды практически не было. Любая возможность казалась выцветшей, сухой и изношенной. Оставался только один способ: отпереть «ключом» дверь, преграждавшую мне путь. Но ключа-то как раз и не было. Мои мысли мчались кругами так долго, что запас их сил истощился. Я накинул плащ, который использовал вместо халата, и отправился обратно в библиотеку, чтобы вырваться из пустопорожнего коловращения утомленных мыслей.
В искусственном свете ламп библиотека показалась мне пустой и неуютной. Я плюхнулся в кресло и закрыл глаза. Мысли перескакивали с одного на другое, в голове всплывали образы всех тех, за кого я чувствовал себя ответственным... Мэри, Уэнди, Эллен, аватара...
Их лица проносились одно за другим, как в кинофильме. Вспоминались даже те, кого не было рядом. Я видел Тека, падающего под ударами пуль из автомата Эллен, Сэмуэлсона, с его гранатометом, расстреливающего игрушки-переростки, атакующие его родной городок, Санди, таким, каким я увидел его впервые, снова Санди, с Эллен, еще в те времена, когда я называл ее девчонкой, Санди...
Санди.
При мысли о нем все встало на свои места. Мой разум раскрылся как цветок на рассвете, и жизнь хлынула обратно в мое тело. Свет и вся обстановка комнаты, секунду назад казавшаяся совершенно безжизненной, стала совершенно иной. Я снова испытал чувство единения со всеми и сразу понял, что принципиально можно будет сделать, если только хватит времени. Окрыленный прозрением, я вскочил и бросился в лабораторию Порнярска.
Я включил свет в темном помещении и увидел, что Порнярск неподвижно стоит около установки, а взгляд его устремлен куда-то в пространство. Невозможно было сказать, спит ли он в подобные моменты, да и вообще неизвестно было, спит он когда-нибудь или нет. Мы все не раз спрашивали его об этом, но он всегда отвечал, что в его терминах вопрос не имеет смысла, а в наших не имеет ответа. И сейчас, когда зажегся свет, он еще с секунду пребывал в неподвижности, а потом повернул голову и посмотрел на меня.
– Что такое, Марк? – спросил он.
– Кажется, я знаю, что делать! – воскликнул я. – Мне только сейчас пришло в голову. Послушай, ты ведь можешь использовать установку в качестве компьютера, да? Я имею в виду, ты можешь экстраполировать картину шторма в прошлое и в будущее?
– Конечно.
– Как далеко в будущее?
– До момента, пока экстраполяция не перестанет быть возможной, – сказал он. – До тех пор, пока шторм времени не уничтожит вселенную или не будут исчерпаны возможности установки строить логические последовательности.
– Послушай, – голос мой эхом отражался от голых, выкрашенных белой краской бетонных стен. – Всегда имелся шанс, что мы сможем получить помощь в борьбе со штормом времени в будущем, но я никогда не задумывался об этом в плане достаточно отдаленного будущего. Теперь я вспоминаю, что, глядя в контейнер, подумал: вот если бы нашлась еще тысяча подобных мне! Тогда кое-что, возможно, только возможно, и удалось бы сделать. Нам никогда не найти ничего подобного в недалеком будущем, но если бы мы продвинулись в будущее насколько это возможно, может, там и нашлась бы тысяча таких, как я. Там – далеко в грядущем. Так далеко, насколько нам удастся проникнуть.
– Но если они даже и существуют, – сказал Порнярск, – то как нам вступить с ними в контакт?
– Возможно, мы могли бы отправиться к ним. – Слова буквально лились из меня, и у меня было ощущение, будто мозг мой объят пламенем. – Если бы только мне удалось увидеть, какой станет картина шторма в те времена, как он воздействует на наш район – территорию вокруг дворца, а то и вокруг одной только лаборатории, – думаю, я смог бы снова разбалансировать силы шторма. И тогда мне, возможно, удалось бы создать линию сдвига времени, всего одну туманную стену, которая перенесла бы нас к ним в будущее.
Он не шевелился и не издавал ни звука, должно быть, секунд пять или шесть, и все это время мое сердце гулко билось внутри грудной клетки, поднимая и опуская грудь.
– Да, такое возможно, – сказал он.
– Дыхание, которое, как выяснилось, я все это время сдерживал, вырвалось из меня со звуком, похожим на ворчание.