— Если я съезжу, то пропущу ту часть, где речь идет о рыбе.
— Арки, ты знаешь ту часть, где речь идет о рыбе. Ты знаешь все части этой истории. Поезжай и привези нам газировку. Пожалуйста.
Он ушел и слишком уж быстро выехал со стоянки. С такой ездой можно нарваться и на штраф.
— Продолжайте, — попросил Нед. — Что произошло потом?
— Что ж, давай вспоминать. Сержант стал дедушкой, это раз. Возможно, случилось это быстрее, чем ему хотелось, девочка родилась вне брака, шуму было много, семейный позор, сам понимаешь, но потом все как-то успокоилось. А девочка, когда выросла, поступила в Смит <Колледж Софии Смит — престижный частный колледж высшей ступени, преимущественно для женщин, в г. Нортгэмптоне, штат Массачусетс. Основан в 1871 г.>. Как ты понимаешь, не самое плохое место для получения диплома. Во всяком случае, по моему разумению. Сын Джорджа Моргана сделал круговую пробежку в юношеском чемпионате, и Джордж с него буквально пылинки сдувал, так гордился. Я думаю, это было за два года до того, как убил женщину на дороге и погиб сам. Жена Орви Гарретта наколола ногу, началось заражение крови и ей отрезали то ли два, то ли три пальца. Ширли Пастернак пришла к нам в 1984-м…
— 1986-м, — поправила она меня.
— Да, в восемьдесят шестом. — Я похлопал ее по колену. — Примерно в то же время в Лассбурге случился большой пожар, дети играли со спичками в подвале многоквартирного дома. Баловались — без присмотра. Когда кто-то говорит мне, что амиши — сумасшедшие, раз так живут, я вспоминаю тот пожар в Лассбурге. Погибли девять человек, кроме одного, — все дети, игравшие в подвале. А тот, кто выжил, потом, возможно, пожалел об этом.
Ему сейчас шестнадцать, в этом возрасте у юношей играет кровь, они начинают всерьез интересоваться девушками, а этого парня можно без всякого отбора назначать на главную роль в новой постановке «Красавицы и чудовища». В национальные выпуски новостей это происшествие не попало. Я обратил внимание, что пожары в многоквартирных домах со смертельным исходом попадают туда лишь на Рождество, но в наших краях такое случается крайне редко; Джекки О'Хара получил сильные ожоги на руках, помогая тушить огонь. Да, еще у нас был патрульный, звали его Джеймс Докери…
— Докерти, — поправил меня Фил Кандлтон. — Но ты забыл, сержант, он прослужил здесь месяц или два, а потом его перевели в Ликоминг.
Я кивнул.
— Так или иначе, этот Докерти взял третий приз на конкурсе кулинаров Бетти Крекер за блюдо «Золотые слоеные пирожки с колбасой». Он, конечно, жутко разозлился, что не стал первым, но держался достойно.
— Очень достойно, — согласился Эдди. — Жаль, что он не остался. Отлично вписался бы в коллектив.
— Мы выиграли турнир по перетягиванию каната на пикнике в честь Четвертого июля…
Я заметил выражение лица парнишки и улыбнулся.
— Ты думаешь, что я тебя дразню, Нед, но это не так.
Честное слово. Я стараюсь, чтобы ты понял. Совсем не «бьюик» определял нашу жизнь. Отнюдь. Более того, иной раз мы полностью о нем забывали. Во всяком случае, большинство из нас. Забыть его особого труда не составляло. Длительные периоды времени он тихо и мирно стоял в гараже и не давал о себе знать. Копы приходили и уходили. Докерти только получил прозвище Шеф-повар, как покинул нас.
Молодого Пола Лоувинга, который потянул ногу на Дне труда, перевели в другой взвод, а тремя годами позже вернули к нам. На нашей работе текучесть кадров невелика, но с 1979 года через эту базу прошло порядка семидесяти патрульных…
— Маловато, — вставил Хадди. — Скорее сотня, учитывая переводы и тех, кто служит сейчас. Плюс тухляки.
— Да, нескольких уволили, но большинство из нас добросовестно выполняли свои обязанности. И, Нед, послушай, твой отец и Тони Скундист получили хороший урок в ту ночь, когда вскрыли эту «летучую мышь». Я, кстати, тоже.
Иногда узнавать нечего, не удается узнать, и даже нет смысла пытаться. Я однажды видел фильм, в котором один из персонажей ставит в церкви свечку, хотя давно уже не ходит к мессе. «Нельзя пренебрегать вечным», — сказал он. Может, именно этот урок мы и получили.
Даже теперь в гараже Б случаются светотрясения. Иногда чуть заметные, иногда мощные. Но люди обладают удивительной способностью привыкать ко всему, даже к тому, чего не понимают. Комета показывается в небе, и половина мира начинает бегать кругами и орать насчет Последних дней и Четырех всадников. Но проходит шесть месяцев, комета по-прежнему в небе, а ее уже никто не замечает. Все возвращается в привычную колею. То же самое произошло и в конце двадцатого столетия, помнишь? Все кричали, что небо обрушится на землю, а компьютеры зависнут.
Но прошла неделя, и про проблему забыли. Вот я тебе это все и рассказываю, чтобы ты правильно оценивал ситуацию. Чтобы…
— Расскажите мне о рыбе, — прерывает он меня, и я вновь чувствую злость. Он не собирается слушать то, что я должен сказать, как бы мне этого ни хотелось, как бы я ни старался. Он услышит только то, что хочет услышать, и ни слова больше. Кто-то назовет эту особенность молодых «подростковой болезнью». Глаза Неда горели тем же огнем, что и у его отца, когда тот со скальпелем в затянутой перчаткой руке склонялся над «летучей мышью»
(«Режу», — иногда слышу я голос Кертиса Уилкокса во сне). Нет, он был немного другим. Потому что парнишку не только разбирало любопытство. Он еще и злился. Жутко злился.
Моя злость объяснялась его нежеланием брать все, что я хотел ему дать, отстаиванием своего права на выбор. Но почему злился он? Что было причиной? Ложь матери, которая за прошедшие годы не раз и не два говорила не правду? Ложь отца? Он злился, что отец так и не поделился с ним этим секретом? Злился на нас? На нас? Конечно, он не мог думать, что именно «бьюик» убил его отца, с чего? Это сделал Брэдли Роуч, размазал по борту остановившегося большегрузного грузовика, оставив кровавый след длиной десять футов и высотой с человека, в данном конкретном случае в шесть футов и два дюйма — таким был рост Кертиса Уилкокса. Размазал по борту в визге тормозов и под звучащую из радиоприемника музыку. Конечно же, Брэдли Роуч слушал кантри. Что еще мог слушать этот алкоголик? Мужчина пел басом, женщина подпевала тенором, когда монетки вываливались из карманов Керта Уилкокса, когда член вырвало, как сорняк, когда яйца превратились в желе, а расческа и бумажник приземлились на разделительной линии. Ответственность за все это лежала на Брэдли Роуче, если, конечно, вы не хотите переложить часть ее на заведение, где ему продали упаковку пива, а может, компанию, производящую пиво со всеми ее рекламными роликами, говорящими лягушками и забавными человечками. В таких роликах не показывают трупы на дороге с вывернутыми внутренностями. Возможно, кому-то захочется обвинить во всем ДНК Брэдли, спиральные молекулярные цепочки, которые шептали: «Выпей еще, выпей еще», — с тех самых пор, как Брэдли сделал первый глоток (есть такие люди, они напоминают бомбу в чемодане, готовую взорваться в любой момент, но убитым и раненым от этого мало радости). Или даже Бога? Бог — популярный мальчик для битья, поскольку не может оправдаться. Но только не «бьюик». Так? В смерти Керта Уилкокса вины «бьюика» не было никакой. «Бьюик» стоял в гараже Б, отделенном от места происшествия многими милями, на шинах с белыми боковинами, к которым не прилипали пыль и грязь, а в протекторе не держались камушки. Стоял и стоял себе, когда патрульного Уилкокса размазывало по борту грузовика на шоссе 32. И если он стоял, источая запах тухлой капусты, что с того? Или этот мальчишка думал…