Book.

Гремит охота. Ветер раздувает

Напудренные букли парика...

Олений парк. Английская кобыла

Проносится по вереску... А там

Трясутся стены воспаленной силой

И отблески танцуют по камням.

Король, ты отдыхаешь от охоты,

Рокочут флейты, соловьи поют...

Но близок час! В Париже санкюлоты

Республику руками создают!

В ком сердце есть, в ком воля закипает,

Вперед! вперед! По жилам хлещет дрожь!

И Гильотэн уже изобретает

На плаху низвергающийся нож.

Еще в сердцах не разгулялось пламя,

Еще сжимает жесткий нож ладонь,

Но Робеспьер скрывает за очками

Сверкающую радость и огонь...

Но барабанов мерные раскаты

Восстаний отчеканивают шаг,

Но выщербленное лицо Марата,

Прищурившись, оглядывает мрак...

Бастилия! Ты рушишься камнями,

Ты сотрясаешь площадей гранит...

Но каждый камень зажигает пламя,

И в каждом сердце барабан гремит!

Главный освобожденный

Самым заслуженным, без сомнения, оказался не кто-нибудь, а ненавистный революционерам аристо­крат — граф де Лорж. Он содержался в заключении более сорока лет. Кроме него, свободу обрели четыре финансо­вых махинатора, один распутник, заключенный в Басти­лию по желанию своего отца, и дворянин, как-то не по­ладивший с королевской фавориткой. Если бы Бастилию взяли на день раньше, то на свободу вышел бы и маркиз де Сад, по случайности переведенный из нее в другую тюрь­му как раз накануне штурма.

Маркиз Донасьен Альфонс Франсуа де Сад (1740-1814). Проповедник абсолютной свободы, которая не была бы ограничена ни моралью, ни религией, ни правом. Люби­тель получать сексуальное удовлетворение путем причи­нении другому человеку боли или унижений. После работ сексолога Рихарда фон Крафт-Эбинга эта склонность по­лучила название садизма. Основной целью жизни он счи­тал достижение максимального телесного наслаждения.

Маркиз окончил кавалерийское училище и сделал не­плохую военную карьеру. За заслуги в боях на полях Се­милетней войны 14 января 1757 года он получил звание корнета карабинеров, а 21 апреля 1759 года — звание ка­питана кавалерии Бургонского полка. В 1763 году де Сад ушел в отставку в звании капитана кавалерии.

Все прекрасно, да только маркиз не ограничивался сомнительными теориями и все старался воплотить их в жизнь. 17 мая 1763 года он, с благословения короля Лю­довика XV и королевы, женится на госпоже Рене-Пелажи Кордье де Монтрей. А 29 октября он был даже заключен в башню замка Венсенн за скандальное поведение в доме свиданий, откуда был выпущен через пятнадцать суток. Скандальное поведение состояло в попытке пороть розга­ми обитательниц дома терпимости.

С тех пор он с иссушающей душу регулярностью по­падал в тюрьму, бежал оттуда, влипал в новые истории, снова попадался. Весело жил. В Бастилии де Сад напи­сал очередной роман с характерным для него названием «120 дней Содома». Рукопись представляла собой рулон бумаги длиной около двадцати метров. Маркиз прятал его 4 года!

2 июля 1789 года де Сад прокричал из окна своей ка­меры, что в Бастилии избивают арестантов. Он призывал народ прийти и освободить его и других избиваемых стра­дальцев! 4 июля за эту выходку де Сада перевели в лечеб­ницу Шарантон, причем запретили ему забрать книги и рукописи, среди которых находилась рукопись «120 дней Содома» (спрятанная?!). 14 июля Бастилию заняли народ­ные толпы, камера де Сада была разграблена, и многие рукописи были сожжены. Но рукопись «120 дней Содо­ма» перед «штурмом» крепости «нашел» и вынес охранник. Трудно поверить, что охранник с самого начала не знал, где эта рукопись находится [24] .

Говоря коротко, маркиз продолжал жить бурно и, на­верное, по своим представлениям, весело. Он писал и ста­вил пьесы, выпускал книги, занимал должности комиссара государственного Совета по здравоохранению, присяж­ного революционного трибунала, председателя револю­ционной секции «Пик». В конечном счете был вынужден бежать.

Что характерно, при Наполеоне никаких должностей он не занимал, хотя скончался уже в 1814 году.

Двоевластие по-французски

Людовик XVI уступил требованию Национального собрания отозвать войска из Парижа. В пятницу 17 июля король посетил Ратушу. В знак единства с «народом» король принял из рук мэра трехцветную кокарду. То есть символ революционного правительства. Король утвердил в долж­ностях выбранных парижанами мэра Ж.-С. Байи и коман­дующего Национальной гвардией М.-Ж. де Лафайета. Кому же обязаны эти лица своими должностями?! Учредительно­му собранию? Да... но, получается, и королю.

Национальное собрание пытается «прихватизировать» и армию.

Декрет Национального собрания от 10 августа 1789 г. гласит: «Чтобы солдаты приносили присягу перед целым полком, стоящим под оружием, в том, что они никогда не покинут своих знамен и будут верны нации, королю и закону».

Солдаты должны быть верны и нации и королю... В ре­альности они, конечно, выбирают или нацию, или короля.

После взятия Бастилии по всей Франции развернулась «муниципальная революция»: в ее ходе создаются новые органы местного самоуправления. Образцом для них стал служить городской муниципалитет Парижа — Парижская коммуна. Во многих городах возникает реальное двоев­ластие. «Муниципальная революция» сопровождается по­всеместным формированием Национальной гвардии.

Но и у новых властей возникают опасения: слишком много никем не учтенного оружия захватил «народ». «В Па­риже Избирательному комитету во главе с новым мэром и командующим приходится убеждать воинственных рабо­чих возвратиться к своим ремеслам... Люди, не записавши­еся в гвардию, сдают оружие — не так охотно, как хотелось бы, и получают по «девять франков» [это половина дневной зарплаты членов Национального собрания].

Сдают не все! Повсеместно происходят столкновения между Национальной гвардией и теми, кто в гвардию идти не хочет, но и оружия не сдает. Марксисты упорно на­зывают их «революционными рабочими». Современники частью были сторонниками того, чтобы все «патриоты» владели оружием, частью опасались, что сами накликали на свою голову разбойников.

Марксисты обожают говорить о «рабочем движении», но активность рабочих и ремесленников бывает такова, что ни в какую «теорию» Карла Маркса ее не уложишь. Скажем, портные-подмастерья требуют от правительства, чтобы им платили в два раза больше прежнего и чтобы торговцам запретили чинить и шить одежду, сохранив за портными монополию.

Парикмахеры-подмастерья и сапожники-подмастерья, наоборот, требуют, чтобы им дали такие же права, как мастерам. Мастера не хотят пускать в цех конкурентов, подмастерья возмущаются... Рабочие против рабочих, а ружья из арсенала — у всех.