Нельзя ссориться с армией!

Войны, которые мы показали сейчас, велись одно­временно. Военные и дипломатические события причудли­во влияли друг на друга, заставляли принимать во внимание события, происходящие за сотни и тысячи километров.

М.И. Кутузов приехал в действующую армию 17 авгу­ста 1812 года непосредственно с театра Русско-турецкой войны. Дунайская же армия пришла на театр войны с На­полеоном только в октябре 1812 г. и с марша была брошена в бой.

Правительство Российской империи могло вынашивать сколь угодно смелые и «прогрессивные» планы самых за мечательных реформ. Но чего правительство не могло, того не могло: ссориться с армией. Войти в конфликт с дворянством означало ослабить, а то и потерять управляе­мость войсками Российской империи, по меньшей мере не реализовать задач обороны и внешней политики.

А может быть, достукаться до переворота типа марта 1801 года.

А может быть, дождаться своего генерала Адлерспарре.

А может быть, получить гражданскую войну: локальную или полномасштабную, на всю Российскую империю.

Ссора с дворянством абсолютно непредсказуема, может быть буквально все, что угодно. И мы еще удивляемся неза­вершенности реформ, затрагивающих интересы дворян? Мы еще придумываем какие-то другие причины, вроде лу­кавства и хитрости Александра I Павловича, «неготовности» страны или сложностей с бюджетом?

Глава 7. К НОВОЙ ВОЙНЕ

Когда пушек слишком много, они сами начинают стрелять.

О. фон Бисмарк

У нас часто считается так, что война 1812 года вспыхнула внезапно, чуть ли не мгновенно. Еще сегодня вся замечательно, царит полная международная идиллия. И «вдруг» по мостам через Неман проходит Великая армия Наполеона...

Конечно же, это не так. Никакая война никогда не мо­жет начаться внезапно. Может быть, Александр I Павло­вич и правда был хитрым «византийцем». Уже стоя на плоту посреди Немана, он знал, как ударит в спину Наполеону. Может быть, он искренне хотел «задружить» с наполео­новской Францией. Но независимо от этого выполнить все требования «союза» он и не хотел, и не мог.

Во-первых, у обоих союзников были свои и противопо­ложные геополитические интересы.

Во-вторых, не удалась попытка заменить британские товары и британский капитал французскими. Поделать было ничего невозможно, потому что Франция просто не обладала нужной концентрацией капитала и промыш­ленной мощью. В 1808 году в порты России не пришло ни одного торгового французского судна. В 1809 г. — всего 20. До континентальной блокады, в 1775-1802 годах, в порты России вошло 58 836 британских судов и всего 518 — французских.

«Торговые интересы не столь важны для процветания Франции, как это имеет место для Англии, существование которой основано на торговле», — разъяснял послу в Пе­тербурге Лессепсу министр внешних сношений Франции Ж.-Б. Шампаньи. Оба они хотели, как лучше, но Шампаньи лучше понимал, почему получается, как всегда.

Убежденный сторонник русско-французского союза, Шампаньи Жан-Батист де Номперде (1750-1834), герцог Кадорский, вскоре заплатит своей должностью за отсут­ствие гибкости: Наполеон сместит его в 1811 году. Ему бу­дут нужны противники, а не друзья России на этом посту.

Да, прочный союз Российской и Французской империй делал их сильнейшими в Европе и во всем мире. Да, эти империи могли бы вызвать великое смятение в колониях Британии, нанести этой стране громадный ущерб, и может быть, покорить ее политически или военными средствами. Но этот союз мог быть прочным только в двух случаях:

— Россия покоряет Францию и использует ее потенци­ал в своих интересах.

— Франция покоряет Россию и использует ее потенци­ал в своих интересах.

Все это очень напоминает ситуацию 1933-1941 годов: СССР и лидер Европы, Третий рейх, честно пытаются дру­жить. Насколько искренни это попытки, до сих пор спо­рят, выпуская целые библиотеки. Но даже если дружат, и вполне честно, не получается, несмотря на очевидные выгоды. До сих пор убедительно говорят о пользе соеди­нения ресурсов России и технологий Германии, о непобе­димости объединенных сил СССР и Рейха. Но... не полу­чается... слишком различны интересы.

В 1810 году франкофил, убежденный конститцийлист, ославленный «французским шпионом», М.М.Сперанский выражает полное убеждение, что «Тильзитский мир по су­ществу своему есть мир невозможный». Россия и Франция никак не могут согласовать и примирить свои разнона­правленные геополитические интересы. И потому, «уда­ляя войну, должно, однако, непрестанно к ней готовиться. Должно готовиться не умножением численности погра­ничных войск, которое всегда опасно, но расширением арсеналов, запасов, денег, крепостей и воинских резервов в глубине страны» [117] .

Российская империя НЕ готовится к новой войне в 1807-1808 годах. А начиная с 1810 г. правительство Рос­сии выполняет советы Сперанского: готовится к войне, накапливая все необходимое.

Подготовка Александра: деньги

Финансовое состояние России все ухудшалось, и вовсе не из-за континентальной блокады. А из-за колос­сальных расходов на армию. Беспрерывные войны конца XVIII — начала XIX века привели к выпуску бумажных денег на невероятную сумму: 579 миллионов рублей.

По смете 1810 г. всех выпущенных в обращение ас­сигнаций считалось 577 млн.; внешнего долга — 100 млн. Смета доходов на 1810 г. обещала сумму в 127 млн.; сме­та расходов требовала 193 млн. Предвиделся дефицит — 66 млн. ассигнаций.

Доходило до того, что Александр был вынужден совер­шать глубоко антипатичные ему действия: в связи с тяже­лым финансовым положением казны за 1810-1811 гг. было продано частным лицам свыше 10 000 казенных крестьян.

Не в одних происках британцев тут дело. В 1809 году канцлер Румянцев представил императору секретный до­клад «О средствах к поправлению курса». Он очень ясно покажет в нем, что расстройство финансовой системы проистекает не от континентальной блокады, а в основном от колоссальных расходов на армию [118] .

В первые месяцы 1810 года состоялось обсуждение проблемы регулирования государственных финансов. Сперанский составил «План финансов», который лег в основу политики правительства. Основная цель этой по­литики заключалась в ликвидации бюджетного дефицита.

Сперанский предлагал изьять все ассигнации из обра­щения и вместо них ввести кредитные билеты по «общему курсу», то есть на основе равенства курсов металлических и бумажных денег. А кредиты обеспечивать серебром. Как обычно, использовали на практике только часть его сове­тов: правительство почти прекратило выпуск бумажных денег, сократило объем финансовых средств на все цели, кроме военных, финансовая деятельность министров ста­вилась под контроль.