В 1538 году умерла (скорее всего, отравлена) его мать, Елена Глинская. Об этом шептались в Кремле, и трудно сказать, что слышал мальчик, что он понял из шепотов. Власть же Вельских, Шуйских, Глинских при дворе отзывалась диким произволом не только по отношению к «податным» слоям или к дворянству. Уже став смертельно опасным чудовищем, Иван IV будет вспоминать, как разваливался на постели покойного отца Шуйский, забрасывал на нее ноги в сапогах. Стаканами собственной крови заплатит боярство за каждую трещинку, за каждую пылинку на этих сапогах Шуйского. Но ведь и будет за что платить.
Тогда же, в 1538, 1540 годах, Великий князь, мальчик в возрасте ученика начальной школы, мог попросту мешать боярам, решавшим или государственные, или какие-то свои вопросы. Этого ребенка могли отшвырнуть, унизить, прогнать, публично выразить свое пренебрежение.
Большинство людей, к сожалению, больше всего интересуют в правлении Ивана всевозможные подробности жестокостей, преступлений и казней: кого «резали по суставам», кого жарили в сковородке, чью тринадцатилетнюю дочь Иван собственноручно забил посохом, а чью сперва отдал на потеху опричникам. Чьих детей скормил медведю, а кого сажал на кол под смех дикой черкешенки Марьи Темрюковны.
Сладострастное смакование гнусных и жалких деталей, увы, отвечает пристрастиям великого множества людей и в наши, и в те времена. Но если задаться всерьез ответом на вопрос «почему» — неплохо бы представить себе не раскрасневшуюся оскаленную морду царя-садиста, глядящего на художества палачей с горящими от восторга глазами, со слюной, текущей сквозь желтые пеньки зубов. А бредущего кремлевскими переходами малыша лет 4, 7, 10, глотающего слезы обиды, пока его никто не видит. Абсолютно одинокого в мире маленького сироту, которому никакие великокняжеские знаки власти и золототканые одежды не в силах заменить папы и мамы.
Давно известно, что самые страшные преступники вырастают не вследствие недостатка, а из-за избытка строгости. С большинством убийц, палачей, разбойников очень плохо обращались в детстве. Иван IV — типичный пример того, во что может вырасти никому не нужный ребенок, которого жестоко обижают.
Для того чтобы отвлечь Великого князя от государственных дел, бояре развивали в нем не лучшие черты. Историки Российской империи по крайней мере осторожно касаются «жестоких наклонностей» и «неподобающих игр» маленького Ивана. Советские историки как воды рот набрали, ни слова не рассказывая о том, как будущий самодержец в 5–6 лет развлекался, сжигая живьем, вскрывая кошек, собак, голубей, ломая или отрывая им лапы. В это время была еще жива его мать; казалось бы, вот как раз случай проявить самую что ни на есть родительскую строгость: чтобы маленький поганец не мог бы сидеть и*попросту не смел бы никогда повторять подобные гадости.
Но, по-видимому, у Елены Васильевны и впрямь были другие, более важные для нее занятия. Бояре же, называя вещи своими именами, просто развращают будущего царя — лишь бы он им не мешал, не интересовался управлением страной.
Не в первый раз и не в последний сотворенное зло падет на самих развратителей; примеры этого можно увидеть хотя бы в этой книге. Человек верующий не может не увидеть здесь Перста Божьего; атеисты пускай видят Эволюцию, Кислород или проявление законов наследственной косматости козлов.
В 1543 году Иван, по совету своих дядей, князей Глинских, произвел своего рода «дворцовый переворот» — только не снизу, а сверху. Отстранив от власти бояр, Иван поставил на ключевые посты «своих» людей — то есть придворных-дворян.
16 января 1547 года Иван венчался на царство, а в июне того же 1547 года отстранил от власти и последнюю боярскую группировку, еще стоявшую у трона: родственников матери, князей Глинских. В Москве началось народное восстание, один из Глинских был убит; родственников же Иван не любил и в лучшем (для них) случае оставался к ним совершенно безразличен. Или (тоже в лучшем случае) пользовался случаем и отбрасывал в сторону, как ветошь.
Тогда же в Польшу посланы доверенные люди; среди всего прочего они должны намекнуть, что царь входит в надлежащий возраст, хотел бы жениться… Намеков поляки не поняли. Лояльные к Ивану историки Российской империи объясняют это тем, что, мол, прошли времена Ярослава Мудрого, не было у Руси прежней силы и богатства. Я же скажу просто и грубо: Московия — не Русь, и нечего примазываться к чужой славе. Нет у Московии ни той силы, ни богатства, ни репутации Киевской Руси.
И пришлось Ивану венчаться с Анастасией Захарьиной. Читатель пусть судит сам, что является большим издевательством над здравым смыслом, естественным порядком вещей и даже самой физиологией: семнадцатилетний Великий князь или семнадцатилетний муж. Но как неженатый поп не мог получить прихода, так и неженатый царь не мог править. Ивану было необходимо жениться, Анастасия же, по общему мнению, оказалась девицей ласковой, доброй и неглупой и оказывала на царя только хорошее воздействие.
К 1548 году сложилось то, что стали называть «Избранная рада», то есть «избранный совет». Вошли в него родственники жены, постельничий царя, Алексей Федорович Адашев, родом из костромских дворян, духовник Ивана IV Сильвестр, митрополит Макарий, еще несколько людей, включая и князя A.M. Курбского.
И позже будут возникать такие же кружки доверенных лиц при царях, особенно при молодых царях. Не может же царь сам за всем следить, быть в курсе всех совершенно дел и при этом еще реформировать все государство?! Нужны помощники, а в государственном аппарате, тем более в рядах аристократии — слишком много противников как раз реформ. Слишком мало лично преданных людей. И царь создает группу единомышленников. Потом дороги разойдутся, это ясно, но тогда-то, в этот-то момент они, конечно же, единомышленники! На тех, кого он сам лично поднял из небытия, царь может опереться без страха как на верные, надежные орудия (так и подмывает сказать — «винтики»).
В кругу этих людей можно обсуждать все, что угодно, связи их неформальны, и никакими слишком уж сильными узами ни с кем они не связаны. Это как кружок интеллектуалов, решающий проблему средствами «мозгового штурма». Собрались, выехали на базу отдыха или в уединенный отель, поработали неделю… проект решения готов!
В условиях, когда аппарат ненадежен, аристократия оппозиционна и тот и другая мало культурны и не интеллектуальны, ценность такого кружка может быть очень высока. Такой кружок действительно может дать царю очень большой интеллектуальный капитал, который он потом выдаст за свой собственный. А потомки, в том числе историки, будут удивляться ясности мысли царя, глубине и силе высказанных им мыслей. Но вот судьба участников кружка предрешена, и надо быть самому наивным, как московит, чтобы этого не понимать.
Сами «избранные» могут, конечно, быть уверены в своем светлом будущем и в уже совершенной карьере… Но, во-первых, они уже сделали свое дело. То, что нужно было царю, — есть. Во-вторых, царь повзрослел, вызывает подобающую его рангу почтительность, и пусть аристократия или высший слой бюрократии что-то там попробуют вякнуть… Цена первых «друзей» все понижается. В-третьих, они же, «избранные» некогда, теперь обладатели сведений о том, кто на самом деле придумал то или иное, кто автор новшества или удачной формулировки. А зачем царю эти свидетели?