Потому что в IX–XI вв., когда шло становление русского православия, в Византии крестились не тремя перстами, а двумя. Это нравы православных во всем мире изменились, а на Московской Руси, изолировавшей себя от мира, сохранили верность старине.
Причем католики долгое время тоже крестились двумя перстами. Стоит посмотреть на фигуры святых в Нотр-Дам-де-Пари, в церкви Сен-Жермен Л'Осекруа и других старинных, до XV века, церквах Парижа. Везде двоеперстие!
Тем самым самая главная идея реформы ставится под сомнение.
В 1649 году на Восток был послан иеромонах Арсений Суханов и привез оттуда около 700 экземпляров богослужебных рукописей: для «книжной справы». Но это были не древние, а новые греческие книги, и именно с тем, что появилось в последние века, Никон сверял русские богослужебные книги. И он, и царь, по сути дела, просто обманывали подданных. Вопрос: для чего?
Дьякон Федор Иванов, «соузник» протопопа Аввакума, прекрасно понимал, что «справа» ведется вовсе не по «старинным и греческим и славянским книгам», как торжественно утверждалось в первом праведном «Служебнике», а по новым греческим, и писал в челобитной царю: «А нынешние книги, что посылал покупать патриарх Никон в Грецию, с которых ныне переводят, словут греческие, а там печатают те книги под славтью богоотступного папы римского в трех градех: в Риме, в Париже и в Венеции, греческим языком, но не по древнему благочестию. Того ради зде переведенные со старыми несогласны, государь, и велия смута».
Для Никона, конечно же, важным было никакое такое не «благочестие», а унифицировать с греческими церковные чины и обряды, дать царю основания объединять под своим скипетром все православные народы.
Не случайно же, примирившись со священником Нероновым, Никон сказал ему о книгах старой и новой печати: «обои-де добры, все равно, по каким хочешь, по тем и служишь». И разрешил пользоваться старым «Служебником» не где-нибудь, а в Успенском соборе.
Позиция восточных патриархов
Казалось бы, восточные патриархи должны на руках носить Никона… Но в том-то и дело, что позиция их была скорее весьма осторожной, а некоторые из них как раз считали, что Никон глубоко не прав. Они поддерживали переход на единогласие, считали важным давать образование священникам, но вот необходимость троеперстного крещения вызывала у них, скажем так, некоторые сомнения.
В 1654 году патриарх обратился к Константинопольскому патриарху Паисию с письмом, в котором было 28 вопросов и просьба дать на них соборный ответ.
В мае 1655 года пришел ответ, очень обширное послание, подписанное кроме Паисия еще 24 митрополитами, одним архиепископом и четырьмя епископами. Этот ответ невозможно понять иначе, чем попытку сдержать неумеренную и неразумную ревность Никона.
Мнение восточных иерархов было таково: разнообразия в церковных порядках и в богослужебных делах вполне терпимы и исторически неизбежны.
Никон, что характерно, плевать хотел на попытки остановить его реформу. Соборы 1654 и 1655 годов одобрили нововведения… а куда бы они делись? Но раскольников пока еще нет; пока есть только ослушники, но не еретики и не негодяи.
И не могу отделаться от мысли, что за что боролся — на то и напоролся. Прилетело ему тем же самым и по тому же самому месту.
Пройдет чуть больше десяти лет, и произойдет обычнейшее в истории «пожирание» реформатора. Надо сказать, что крайне редко начавший любукэ революцию доживает до ее конца! Хорошо еще, если он будет всего-навсего свергнут и потеряет все, как Никон. Это еще повезло! А как правило, теряли головы… Чтобы затевать революции, надо быть не только глупцом, надо полностью потерять инстинкт самосохранения.
Никон же попытался обосновать, что «священство выше царства» и патриарх должен командовать царем, а не наоборот. Алексей Михайлович, естественно, стал «укорачивать» недавнего любимца, и дело кончилось расколом между царем и патриархом.
Чтобы осудить Никона, опять же необходимо было мнение восточных патриархов, архиепископов и епископов, и в как можно большем числе. 2 ноября 1666 года в Москву прибыли Макарий Антиохийский и Паисий Александрийский…
Но вот ведь что интересно: Константинопольский патриарх Парфений, преемник Паисия, вообще запретил патриархам Макарию Антиохийскому и Паисию Александрийскому вмешиваться в русские дела. Когда же патриархи самовольно поехали на Русь, Парфений собрал собор восточных архиереев, который лишил их патриарших престолов. Так что судили Никона фактически никакие не иерархи, а частные лица.
Для Никона важно было не мнение восточных иерархов (он уже и так владел истиной в последней инстанции). Ему важна была опора на авторитет. Мнением он пренебрег, про поддержку авторитета солгал.
И для судящих его важны оказались не каноническое право и не закон, а желания царя. Царь хотел осуждения Никона и получил его, оперевшись на мнения подложных патриархов. Мнением же официальных иерархов православия «благополучно» пренебрег.
Авантюристы вокруг Никона
Фактически же судьями в русском церковном споре окажутся вовсе не те греки, которые олицетворяли восточное православие, а самые настоящие авантюристы.
Например, Паисий Лигарид — выпускник Римской коллегии св. Афанасия, рукоположен в священнический сан униатским митрополитом Рафаилом Корсаком.
Как платный миссионер униатства, послан был в Константинополь, потом в Валахию. Паисий Иерусалимский, от которого Лигарид скрыл свою биографию, рукоположил его в митрополиты Газские. Но в Газу тот отнюдь не поехал; зачем ему Газа, где и голову недолго потерять? Лигарид сидел в Валахии, слал бравые реляции в Рим и получал жалованье за то, чего и не думал делать.
Попав в Москву, Паисий Лигарид был именно тем человеком, который советовал на Великий собор 1666–1667 годов позвать восточных патриархов и был с ними «неотлучно», переводил и т. д.
К тому времени в Палестине афериста давно разоблачили, и новый иерусалимский патриарх Нектарий не успел узнать, где находится Лигарид и чем занимается, как тут же написал Алексею Михайловичу. По словам Нектария, еще Паисий, узнав прошлое авантюриста, отлучил его и проклял.
«Даем подлинную ведомость, что он отнюдь ни митрополит, ни архиерей, ни учитель, ни владыка, ни пастырь и всякого архиерейского чину лишен», — недвусмысленно писал Нектарий.
Но даже такое письмо не отвратило царя от авантюриста. Лигарид рассказывал царю, что это его и царские враги, сторонники Никона, подучили Иерусалимского патриарха пакостить ему. Алексей Михайлович даже направил Паисию ответное письмо, в котором просил восстановить Лихуда, «великого учителя и переводчика нашего», в сане «митрополита Газского». В ход пошли такие веские аргументы, как соболя и рубли.
На время Лигарид был восстановлен в сане, но ненадолго, на полгода…
В 1673 году он отпущен царем в Палестину для решения своих вопросов, но предусмотрительно не уехал дальше Киева.