Весь XIX век — это сплошные попытки забыть Великое княжество Литовское и русскую шляхту в Речи Посполитой как страшный сон.
Формируется тот самый комплекс представлений-предрассудков, который будущим поколениям достанется как нечто, разумеющееся само собой, как нечто, шедшее от веку.
Москва — наследник Киева. Александр Невский действовал единственно возможным способом. Иван Калита — мудрый государственный деятель. Московские князья — патриоты, светлые величества. Их слуги — тоже патриоты; верные, не знающие сомнений. Дмитрий Донской — основатель новой Руси, преодолевший раздробленность. Иван III и Иван IV, может быть, в чем-то и ошибались, но в главном всегда были правы.
Литва — враг Руси № 1 — еще хуже «чертовых ляхов». Поляки — хитрые, подлые твари, затеяли извести Русь, всегда нас ненавидели. Лжедмитрия придумали иезуиты и тайно приняли в католицизм. Сусанин — спаситель царя от поляков. Ну, и так далее, вплоть до позднейшего момента. Время Николая I — как раз эпоха формирования Большого Московского Мифа в его современном виде. В той форме, которая приемлема для людей неглупых, современных, не снедаемых шовинистическими проблемами.
Это время создания действительно талантливых произведений, справедливо вошедших в понятие «классика», известных каждому с малолетства. Произведений, которые уже сами по себе формируют некоторое отношение к жизни. Время, когда Гоголь пишет «Тараса Бульбу», Пушкин — «Клеветникам России» и «Бориса Годунова», а в нем повторяет зады официальной пропаганды, что Лжедмитрий — это Гришка Отрепьев.
Загоскин публикует «Юрия Милославского», а Кукольник — пьесу «Рука Всевышнего отечество спасла», где высокопарно и напыщенно излагается, как Сусанин принимал смертные муки во имя патриотической и монархической идеи.
Ну ладно, юноша, окончивший гимназию, тем более университет, по крайней мере, получал хоть какие-то представления о Великом княжестве Литовском, о Западной Руси, о Господине Великом Новгороде, пусть в самом диком, искаженном виде и в обрамлении весьма спорных оценок.
Ну, а каково тем, кто НЕ окончил гимназию?! Кто не читал Пушкина, кроме самых простеньких стихов, и никогда не слыхал о графе Алексее Константиновиче Толстом? А ведь по мере распространения грамотности, образования, культуры, как бы к этому ни относиться, в России все рос в численности слой грамотных, но не очень образованных людей. Которые учились, но не в гимназии, а у знакомого дьячка или в церковно-приходской школе. Которые читали, но не Толстого, а книжки про сыщиков. И году к 1900 этот слой соотносился со слоем худо-бедно образованным, как 10:1, если не как 30:1.
А вы думали, читатель, в умилительном XIX веке все читали строго Льва Толстого?! Нет, дорогой читатель, это очередной миф! То есть Льва Толстого читали массово. Лев Толстой — это тоже бестселлер XIX столетия. Но «Кроваво-кошмарные приключения действительного статского советника Ивана Путилина» шли намного лучше, потому что покупали его больше. «Иван Путилин» — это такой сериал, какого никогда не создать ни Бушкову, ни Марининой, ни Незнанскому вместе взятым! И перед которым всякая «Просто Мария» должна скромно потупиться и отступить.
В «Путилине» были свои градации, потому что для публики чуть более чистой эта пакость выходила в мягких, но обложках и с неразборчивым портретом самого Ивана Путилина. А для публики еще более непритязательной текст начинался на обороте первого листа и не был обременен ни выходными данными, ни именами автора и издателя.
Ох, Путилин, Путилин… В одном творении из этой серии (которое в обложке и с портретом) повествуется о том, как некая идеальная девушка дает себя увлечь, несчастная, гаду-католику по имени Феликс. А потом понимает, что жених гад, и предается беззаветно ангелу по имени Ванечка. И исчезает, несчастная! Если бы не Иван Путилин, так бы и померла бедная Машенька, замурованная в скале в тайном подземелье католического монастыря. Этот Путилин! Как он принялся за Феликса!
В серии, где автора и выходных данных нет, среди прочих своих приключений Иван Путилин изобличает иезуитов, рассыпающих в Петербурге отраву. Ездят, гады, на извозчиках и сыплют белый порошок на мостовую… Утром ветер подымается, разносит яд! Болеют люди! Хорошо хоть, патриотические извозчики во всем покаялись Путилину. Национальность иезуитов не названа, но одного зовут пан Юзуф (так в тексте), другого — патер Ян.
Так что мерзкие поляки из «Юрия Милославского», Гришка Отрепьев на троне, Сусанин, спасающий династию Романовых, и прочая антиисторическая мура — это для кончивших гимназии. Так сказать, для образованных. А вот для «простецов» — белый порошок иезуитов.
Смешно, конечно, смешно, в точности как «Протоколы сионских мудрецов» и «Завещание Петра Великого»… Совсем было бы смешно, если бы не человеческая кровь, в том числе и кровь поляков.
Дело в том, что во время холерных бунтов 1830–1831 годов народ, случалось, убивал не только докторов, разносящих холеру, и не только царских администраторов, пытавшихся запретить, скажем, передвижение людей из охваченных холерой районов в неохваченные («всех выморить хотят!»). Холера стала предлогом не только для «антифеодальных движений» (как показывал на следствии один неглупый крестьянский парень: «Кому мор да холера… а нам надо, чтоб вашего дворянского козьего племени не было». Судьбы парня я не знаю).
Был в холерных бунтах еще и такой аспект — народ, случалось, ловил и убивал поляков — тоже, разумеется, как разносящих холеру. А царская администрация Российской империи то спасала поляков от бездны народного гнева, то сама же объясняла, кто это тут разносит холеру. Что поделать — время евреев еще не пришло. Потом бить будут их, и, в оущности, за то же самое — за то, что «сильно умные» и выделяются, гады. Но пока за это бьют поляков, и на авторах «Путилина» тоже кровь. Так сказать, на создателях эмоционального фона. В конце концов, судили же британцы в 1945 году антропологов, обосновывавших «расовую теорию», и журналистов «Фелькишер беобахтер».
Но поляки хотя бы вообще продолжают существовать в народном представлении. Они — есть. А Великое княжество Литовское для огромного большинства народа все больше и больше исчезает. Оно как бы «слепляется» с Польшей, и становится непонятно, где одно явление, а где второе. Западной же Руси как самостоятельного явления попросту не существует.
Что изменилось при советской власти? Принципиально — ничего, а если и изменилось — то к худшему. В СССР число людей с хорошим гуманитарным образованием было значительно меньше, чем в Российской империи. Значит, меньше было и тех, кто хотя бы теоретически мог противостоять Большому Московскому Мифу и основанной на нем пропаганде.
В результате абсолютное большинство населения в СССР если и слышало о Великом княжестве Литовском, то искренне считает, что современная Литва и историческая — одно и то же. Большинству людей и невдомек, что та жемайтийско-аукшайтская (и все-таки в первую очередь жемайтийская) Литовская республика, которая возникла в 1918 году, при развале Российской империи, имеет весьма косвенное отношение к Великому княжеству Литовскому. Попытки современных политиков делать исторические экскурсы — особая тема для анализа, замечу только: ни Рагозин, ни Жириновский, ни «демократы» всех возможных разливов, судя по всему, просто НЕ ЗНАЮТ, что Литва, Белоруссия и Украина еще в XV–XVI вв. составляли ЕДИНОЕ государство. Что это государство вело летописные своды и имело литературу на русском языке. Что ее правители называли себя русским словом «Великий князь» и считали себя владыками Руси. Что русские православные люди составляли 90 % населения этого государства и называли его Русью. Что очень многие литовцы-аукшайты перенимали русский язык и русскую культуру и растворялись в Руси. Что династия Ягеллонов была, по сути дела, русской.