Дэнни поворачивал его, пока тот не застопорился, и тогда вынул. Часы затикали. Зубчики завертелись; описывая полукружья, из стороны в сторону заходило большое спусковое колесо. Стрелки ожили. Держа голову абсолютно неподвижно, широко раскрыв глаза, можно было заметить, как минутная стрелка поползла к часовой. До места их встречи следовало преодолеть около сорока пяти минут. До полуночи.
(И над всем воцарилась Красная Смерть.) Мальчик нахмурился, а потом отогнал эту мысль. Она не вызывала у него никаких ассоциаций и ничего для него не значила.
Он опять вытянул указательный палец и подтолкнул минутную стрелку к часовой отметке, снедаемый любопытством – что же произойдет. Кукушки в часах явно не было, но в них зачем-то поместили стальной рельс.
Раздалась короткая серия щелчков, а потом часы принялись вызванивать вальс Штрауса «Голубой Дунай». Начал разматываться рулон пробитой дырочками ткани шириной не более двух дюймов. Поднимались и опускались маленькие группки латунных молоточков. По стальному рельсу из-за циферблата выплыли на всеобщее обозрение две фигурки – балетные танцовщики. Справа – юноша в черном трико и пуантах, слева – девушка в пышной юбочке и белых чулках. Изящно изогнутые руки образовывали над их головами арки. Куклы сошлись на середине, перед римской шестеркой.
Сбоку Дэнни высмотрел крошечные желобки – прямо под мышками у танцоров. Туда скользнула ось, раздался еще один тихий щелчок. Зубцы на обоих концах стерженька начали поворачиваться. Звенел «Голубой Дунай». Опустив руки, танцоры обнялись. Юноша поднял девушку над головой, а потом перевернул через стерженек. Теперь оба лежали ничком, голова юноши зарылась под короткую балетную пачку девушки, а девушка уткнулась лицом в середину трико партнера. Их сотрясала механическая страсть. Дэнни сморщил нос. Куколки целовали пиписки. Ему стало противно.
Через минуту все пошло обратным ходом. Юноша сделал обратное сальто через стерженек оси и поднял девушку на ноги. Дэнни показалось, что куклы понимающе кивнули друг другу, потом руки снова изогнулись арками над головой. Танцоры ретировались тем же путем, что и появились, и исчезли точно в тот момент, когда закончился «Голубой Дунай». Часы принялись отсчитывать серебристые удары.
(Полночь! Бьет полночь!) (Маскам ура-аааа!!!) Дэнни резко повернулся на кресле, едва не свалившись. Бальный зал был пуст. За двойным соборным окном с неба снова посыпался снег. На полу лежал несмятый огромный ковер – богатое переплетение красно-золотой вышивки (на время танцев его, конечно, скатывали). Вокруг рассредоточились маленькие, создающие интим столики на двоих; в потолок торчали ножки перевернутых, похожих на пауков стульев.
Совершенно пустынный зал.
Но пустота была кажущейся. Потому что здесь, в «Оверлуке», постоянно что-то происходило. Здесь, в «Оверлуке», все времена сошлись в одно. Тут царила бесконечная августовская ночь сорок пятого с ее смехом, выпивкой, с избранными блистательными личностями, которые поднимались и спускались в лифте, пили шампанское и выпаливали друг другу в лицо общепринятые любезности. Тут тянулся июньский предрассветный час двадцатилетней давности, и палачи мафии без конца шпиговали пулями разорванные окровавленные тела троих мужчин, сотрясаемые нескончаемой агонией. В номере на третьем этаже, ожидая гостей, в ванне покачивалась на воде женщина.
Все это в «Оверлуке» жило неким подобием жизни. Словно серебряным ключом завели весь отель. Часы шли. Часы отсчитывали время.
«Этот ключ – я», – печально подумал Дэнни. Тони предупреждал его, а он взял и пустил дело на самотек.
(Мне только пять!) выкрикнул он кому-то, кто полуприсутствовал в зале.
(неужели то, что мне только пять, ничего не меняет?) Ответа не было.
Дэнни нехотя повернулся обратно к часам. Этот момент он отодвигал в надежде, что произойдет нечто такое, что даст возможность обойтись без Тони, не пытаться вызвать его, что появится лесник, вертолет или спасательная команда. В телесериалах они всегда появлялись вовремя и всех спасали. По телевизору спасатели, подразделения СВАТ и парамедики представляли доброжелательную силу, уравновешивающую то туманное зло, которое Дэнни постигал в этом мире. Когда люди попадали в беду, им помогали выкарабкаться, и дело с концом. Им не надо было самим выбираться из неприятностей.
(пожалуйста…) Никакого ответа.
Никакого ответа, а если Тони придет, не обернется ли его приход прежним кошмаром? Стук, хриплый, раздраженный голос, сине-черный ковер? «Тремс?»
Но что еще?
(пожалуйста, ну, пожалуйста) Никакого ответа.
С дрожащим вздохом мальчик взглянул на циферблат. Зубчатые колесики вращались, цепляясь друг за дружку. Балансир, завораживая, ходил из стороны в сторону. А если держать голову совсем неподвижно, можно было заметить, как минутная стрелка неумолимо ползет вниз, с XII к V.
Если совсем не двигать головой, видно было, что…
Циферблат исчез. На его месте оказалась круглая черная дыра. Она вела вниз, в никуда. Дыра стала расти, разбухать. Часы исчезли. Позади них – комната. Дэнни сделал несколько неверных шагов и полетел в темноту, которая все это время пряталась за циферблатом.
Сидевший в кресле маленький мальчик внезапно обмяк, сложившись под ломаным, неестественным углом, голова откинулась назад, незрячие глаза впились в высокий потолок бального зала.
Вниз и вниз, и вниз, и вниз в…
…широкий коридор. Дэнни припал к полу в широком коридоре, он неправильно повернул – пытаясь вернуться к лестнице, он свернул не туда, а теперь, а теперь, А ТЕПЕРЬ…
…он увидел, что оказался в коротком коридорчике. Заканчиваясь тупиком, тот вел только к президентскому люксу, а звук гулких ударов приближался, молоток для игры в роке свирепо свистел, рассекая воздух, головка врезалась в стену, срывая шелковистые обои, выбивая маленькие облачка известковой пыли.
(Выходи-ка, черт побери! Получи) Но в коридоре был и еще кто-то. Он равнодушно ссутулился, привалясь к стене прямо позади Дэнни. Как призрак. Нет, не призрак, просто он был во всем белом. В белой куртке и штанах…
(Я найду тебя, проклятое шлюхино отродье, недомерок!) Дэнни в страхе съежился от этого крика. Теперь обладатель этого голоса шел по коридору четвертого этажа. Скоро он свернет за угол.
(Иди-ка сюда! Иди-ка сюда, маленький говнюк!) Одетая в белое фигура немного выпрямилась, вытащила из уголка рта сигарету и счистила с полной нижней губы табачную крошку. Дэнни увидел, что это Холлоранн. В белой поварской униформе вместо того синего костюма, который был на нем в день закрытия.
– Ежели и впрямь будут неприятности, – сказал Холлоранн, – позови меня. Да погромче, вот как только что мне вмазал. Тогда я смогу услышать тебя даже во Флориде. А уж коли услышу, так бегом прибегу. Бегом прибегу. Прибе…