— Отсюда вывод, — сообщил он Мерседесу после серии коротких затяжек. — Отсутствие бюста не всегда отрицательно влияет на отношения с начальством.

Базаров вернулся обратно через четверть часа, потный, словно агитатор после митинга. Остановился на пороге своего кабинета и, прежде чем захлопнуть дверь, с чувством сказал:

— Большое спасибо!

Кроме укрепления директорского авторитета Кудесников не сделал за сегодняшний день ничего путного. И начинать уже не хотелось. Он сходил «в народ», вернулся обратно и съел шоколадный батончик «Пиноккио», начиненный стружкой непонятного происхождения. По его расчетам, директор, наделавший разом много хороших дел, должен был наконец выйти и поинтересоваться итогами своей бархатной революции.

Тот вышел через полчаса.

— Ну что? — спросил он тоном заговорщика, который стрелял в царя и убежал с места происшествия, не узнав о результате страшного деяния. — Как там Пескарева?

— Расчувствовалась, — признался Кудесников.

—А Журбина?

— Заперлась в туалете и рыдает. Сегодня вы стали их героем.

— Это все благодаря вам! У вас по-настоящему государственный ум, и я не удивлюсь, если…

Он не успел договорить, когда дверь приемной отворилась, и на пороге появилась молодая женщина, одетая в деловой костюм. Глаза ее были ясными и холодными, как вода в проруби. Гладко зачесанные волосы лишь подчеркивали красивый овал лица.

— Здравствуйте, — поздоровалась женщина, войдя внутрь. Пристально посмотрела на розовую секретаршу и воскликнула: — Кудесни…

Тот закатил глаза и замахал руками.

— Что-что? — удивился директор.

— Какой кудесный сегодня день! — воскликнула посетительница. — То есть я хотела сказать: какой чудесный сегодня день!

— Знаете, вы абсолютно правы, — с чувством сказал директор. — Кстати, а вы кто?

— Лайма Скалбе, — представилась та и показала удостоверение, которое уже держала в руке. — ФАЭсБэ.

Кудесников так сильно струхнул, что побелела даже крем-пудра на его лице. Провал! Бежать не удастся.

— Вот как? — изумился Базаров. — Чем, так сказать, обязаны?

Он тоже испугался. Еще бы! Непонятно, что ей надо, этой блондинке. Добро бы, она была из налоговой — и разговоров нет. А то явилась из такого неподходящего ведомства…

— Вы директор? — уточнила тем временем агентша. Базаров кивнул. — А это?..

Она подбородком указала на Кудесникова, и глаза ее усмехнулись.

— А это моя новая сотрудница Роза Мамаева, — поспешил сообщить тот.

— Роза, значит, — округлив рот на букве "о", повторила Лайма. — Мамаева… Ну вот что, Роза Мамаева. Придется вам продолжить свою карьеру в другом месте.

Лайма повернулась к опешившему директору и пояснила специально для него:

— Ваша сотрудница нужна стране для выполнения важного задания. Поэтому я ее забираю. Безвозвратно. О'кей?

— Ничего не поделаешь, — пробормотал обалдевший Базаров. — Если Родина, так сказать, просит…

— Родина не просит, а жестко требует, — отрезала Лайма. — Так что, дорогуша, забирайте кота и пойдем.

Она приоткрыла сумочку и показала Кудесникову пистолет. Тот молча кивнул и пристегнул цепочку к ошейнику Мерседеса, который, радостно мяукнув, спрыгнул со стола.

— Думаешь, я поведу тебя в парк? — шепотом спросил безутешный хозяин. — Нет, друг, всю оставшуюся жизнь мы проведем в застенках. Или еще хуже. Я окажусь в застенках, а ты — на помойке. Кажется, пришло время учиться ловить мышей.

* * *

У Медведя был вид самозванца, вскарабкавшегося-таки на престол. Он сидел в кресле очень прямо, приподняв подбородок, словно готовился к возложению короны на свою буйную голову. Напротив него на примятом до самых досок диванчике примостился коренастый дядька с густыми черными усищами, из которых можно было наделать целую дюжину тонких корнеевских усиков. Дядька совершенно точно нервничал и отчаянно мял в руках бейсболку.

— Вот, — гордо сказал Медведь, указывая на посетителя пальцем. — Это товарищ Ямщицкий.

— Андрей Викторович, — подсказал вышеозначенный гражданин. — Пришел по вашему объявлению.

Он сказал это с точно такой же интонацией, как почтальон Печкин из мультика, и Лайма улыбнулась. Плененный Кудесников молча сидел на стуле в самом углу. Мерседес не пожелал сиротливо жаться к его ногам. Он примерился к телевизору на тумбочке, некоторое время вертел хвостом, потом все-таки запрыгнул на него. Телевизор затрясся, но устоял.

— Ну и киса! — удивился Ямщицкий. — Наверное, много жрет.

— Это не суть, — подал голос Корнеев, устраиваясь на соседнем с Арсением стуле. Он все никак не мог поверить, что Лайма так быстро отыскала частного сыщика, и как будто бы сомневался в его подлинности. — Расскажите, пожалуйста, все с самого начала.

— Опять? — удивился Ямщицкий. — Да я уже вроде как…

Корнеев молча достал из ящика стола пачку денег, несколько раз обернутую резинкой, и протянул ему.

— Ваше вознаграждение.

В глазах вознагражденного промелькнуло законное опасение.

— Вообще-то меня жена ждет, — на всякий случай предупредил он, потискав деньги в руке. — И ребятам из таксопарка я сказал, куда иду… И сменщик мой меня внизу караулит…

Лайма решила разрядить обстановку и полезла за удостоверением.

— Не беспокойтесь, — ободрила она Ямщицкого, показав «корочки». — Вы расскажете свою историю и спокойно уйдете. Мы хорошо относимся к помощникам.

Он немного расслабился и почесал макушку:

— В общем, так. Было это часов около одиннадцати вечера двадцатого августа. Я стоял в Северном проезде возле дома номер пятнадцать.

— Он не стоял, а сидел в машине, — поправил Медведь, который не мог справиться со своей горделивой улыбкой. Ведь это он придумал дать объявление! И он нашел свидетеля! — Верно, Викторыч?

— Ну да, я и говорю. Я клиента, значит, ждал. А он задерживался уже на полчаса. Я, значит, собираюсь звонить в диспетчерскую, чтобы доложить обстановку, как вдруг появляется она. Эта ваша брюнетка.

Лайма с Корнеевым переглянулись, а Кудесников, который до этого момента грустно смотрел в пол, удивленно вскинул голову.

— И вид у нее, прямо скажу, малахольный. Глаза — во! Как два колпака для колес. Волосы развеваются… И так дышит, как будто воздуху ей не хватает.

— А откуда она появилась? — благожелательно уточнила Лайма.

— Из-за угла выскочила. Я подумал — из магазина дамочка летит. Там за углом как раз магазин большой одежный. Правда, в руках у нее ничего не было. Никаких, значит, покупок. Увидела такси — и ко мне. Подлетает и давай дверцу дергать. Я ей кричу, что, мол, на заказе я, пассажиров не беру. А она тогда так на меня посмотрела, словно я ее ножом пырнул. Неприятная история!