Да нет, ерунда. Кто ее пустит в дом? Сомнительно, чтобы Макс сделал ей дубликат ключей… А открыть ворота некому.
Вдруг он похолодел, вспомнив, что дома осталась «прихворнувшая» Аистенок. Конечно, ей сто раз говорили, что незнакомых в дом пускать нельзя. Но Вита может предварительно позвонить по телефону, чего-нибудь наплести… С нее станется. И неизвестно еще, чем эта встреча закончится для девочки. Надо срочно ехать на Рублевку. Прямо сейчас. Скорее всего, он успеет. Хотя неизвестно, откуда звонила Вита…
Игорь набрал номер Аськиного мобильника. Длинные гудки. Потом попробовал домашний номер. Тот же результат. Обычное дело – девочка на полную мощь врубила музыку, и все остальные звуки мира перестали для нее существовать. Может, тогда и Вита до нее не дозвонится? Но рисковать было нельзя.
Он завел машину и поехал домой. По дороге моля бога, чтобы ничего непоправимого не случилось. На сердце было неспокойно. И предчувствия эти оправдались.
Вита соврала. Когда она звонила, с девчонкой уже было покончено.
Она сама не знала, что все так повернется. Не знала, зачем приехала туда, к дому Волоховых. Не собиралась же и в самом деле грабить сейф! Но и сидеть на одном месте или идти на работу после вчерашнего скандала тоже было невозможно. Разговор с Игорем настолько выбил ее из колеи, что она буквально не находила себе места. Она взяла такси и отправилась к дому Макса. Подумав, отпустила машину, прошла пешком. Благо погода стояла хорошая. Золотая осень, мать ее…
Вита по-прежнему не понимала, зачем приехала сюда. А потом все произошло само собой. За витыми воротами мелькнула пигалица, игравшая с собакой. Это было неожиданно. Девчонке полагалось быть в школе. Но дочка бизнесмена Волохова была дома и, похоже, отлично себя чувствовала. Тогда как Виту передергивало от одного только ее вида. Она смотрела на это смешливое белесое существо и чувствовала такую ненависть, что самой становилось страшно.
А потом Вита подошла к ажурной калитке и позвала:
– Ася! Ты ведь Ася?
Пигалица насторожилась, но все-таки ответила:
– Да, а что?
– А я Марина. – Она сама не знала, почему представилась именно так. – Я работаю с твоей мамой. С Альбиной… С Альбиной. Она забыла дома важный документ и, зная, что я живу неподалеку, позвонила и просила зайти к вам и взять его.
– А что же она не позвонила мне? – резонно поинтересовалась девчонка.
Вита растерялась, но лишь на миг. Обшарила взглядом тоненькую фигурку. Будем надеяться, что мобильник у нее не с собой…
– Она сказала, что не может тебе дозвониться. Ты не берешь трубку.
Очевидно, выстрел попал в цель. Пигалица пожала плечиками и направилась к воротам. Впустила ее сначала на участок, а потом в дом.
– Так где этот ваш документ? – спросила она, когда обе оказались в холле, столько раз виденном Витой в ночных и дневных грезах.
– Вот. – Молодая женщина вытащила исписанный мелким почерком листок в клетку и протянула ей.
– Простите, – удивленно вылупилась на нее соплячка. – Вы сказали, что вам надо что-то взять у нас из дома.
– Ты меня не так поняла. Читай.
К радости Виты, у Игоря был очень разборчивый почерк.
– «Дорогие мои Аленька и Настена, – начала читать вслух девочка. – Вот уже третий день я живу в доме Максима Волохова, рядом с его женой и дочерью. Мне безумно стыдно за то, что я обманул их и выдал себя за его двоюродного брата. Больная совесть мучает меня почти так же сильно, как тоска по вам, мои дорогие, любимые девочки…» Что это? Кто это писал?
– Ваш ненаглядный Игорь.
– Этого не может быть! Вы все врете! Это подделка!
– А ты проверь. Есть в доме что-нибудь, написанное его почерком?
Пигалица на минуту задумалась:
– Есть. Он мне написал стихи про Зодиак. Сейчас я принесу их и докажу, что вы все наврали!
Пока она бегала наверх, сопровождаемая радостным щенком, Вита успела покопаться на столике в холле. И нашла то, что ей было нужно – новехонькую визитку с адресом и телефоном фирмы, куда устроилась эта ханжа Альбиночка. Финансовым директором, блин, устроилась, не как-нибудь…
– Вот! – Пигалица была вся багровая, то ли от злости, то ли от быстрой беготни по лестнице. – Смотрите!
– Это ты, дорогуша, смотри. И сравнивай.
Ей безумно хотелось рассказать соплюшке абсолютно все. Про то, что была любовницей ее отца и про то, как кувыркалась в койке с их драгоценным Игорем еще до вчерашнего дня. Но, подумав, она решила, что с малолетки, пожалуй, хватит. Пикантные подробности оставим для ее мамочки. А с тебя, деточка, достаточно информации, что Игоречек вас подло обманул. И идеального отчима у тебя, голубушка, не будет. Что, съела? Больно понимать, что у твоего самого дорогого человека уже есть семья, а ты так, с боку припеку? Ничего, все мы через это проходили…
– Но зачем? Зачем он… это все… с нами?.. – По щекам девочки катились крупные слезы.
– Ты еще настолько мала, что не понимаешь? Деньги, деточка. Те, что достались твоей мамочке в наследство от твоего папочки. Деньги, деньги, деньги, денежки… Той, второй его семье – вернее, конечно, первой! – они тоже нужны. Не меньше, чем вам…
Вита вдруг поняла, что истерически хохочет, ну точно, нервы ни к черту. После такого-то марафона длиной в десяток лет. Наперегонки с законными детьми и женами. Все-таки она победила. Ну по крайней мере, сумела подставить подножку соперницам и посмотреть, как те шлепнутся прямо в грязь.
А вот теперь самое интересное. Надо срочно ехать к мамочке и повторить на бис свое выступление и помимо всего прочего известить ту, что она имела счастье делить с ней, Витой, аж двоих своих мужчин. А они с ней до сих пор не знакомы. Какая непростительная оплошность!
Она просто захлебывалась от истерического смеха. Отобрала у оторопевшей пигалицы письмо, не обращая никакого внимания на ее рев, вышла за калитку, дошла до шоссе, немного успокоилась и поймала машину.
По дороге позвонила Игорю, и он, конечно, подтвердил ей «свое твердое нет». Ну что ж, не зря она старалась перед девчонкой. Вите опять стало смешно. Как часто люди делают выбор, когда от них ничего не зависит. Небось ворочался сегодня всю ночь, бедный. Метался между искушением и совестью. Но что бы он ни решил, вряд ли его ожидало впереди хоть что-то хорошее.
«Игорь, Игорь, а ведь я тебя любила. Прозаики и поэты на все лады твердят, что любовь – это когда делаешь как лучше любимому. Бессовестно так врут. Интересно, сами они так могут? Кто-нибудь кроме святых на это способен?
Я сломала твою жизнь, но ведь и ты сломал мою. И ты, и твои предшественники. Вы все относились ко мне как угодно – хорошо, плохо, искренне, лживо, уважительно, пренебрежительно. Но вы никогда не относились ко мне серьезно. А только этого я всегда и хотела. Ну получайте же теперь!»