Последние несколько лет перед разводом Оля стала работать на дому. Она иллюстрировала детские книжки и так погружалась в свое занятие, что иногда даже не замечала его прихода. Олегу нравилось стоять в дверях и слушать, как она бормочет про себя монологи, которые придумывает на ходу для своих рисованных персонажей. Это было так забавно, что иногда он не мог удержаться от смеха и весело фыркал. Оля вздрагивала, роняла кисти, ворчала, что он мешает творческому процессу. Затем бросалась к нему обниматься. Он прижимал ее к себе, нежно целовал в макушку, а ее волосы пахли акварелью…
— Ты у меня просто прелесть, — говорил он вечером, лежа в постели. — Тебе нужно самой писать книги. Я слышал, как ты говорила за пенек, на котором сидела Маша. Это ж шедевр, Оля! Ты не только художник, ты сказочник. Это талант. Ты как Андерсен. На это способен далеко не каждый. Так что насчет писательства подумай. Опять же, самой иллюстрировать свои книги куда интереснее.
Она только смеялась в ответ:
— Знаешь, я обязательно должна придумать жизнь и характер всему, что рисую. Даже тому же пеньку. Он ведь тоже что-то думает, чувствует. Не смотри на меня так удивленно. Неужели, ты думаешь, можно жить на этой земле и ничего не испытывать? Полно, милый, так не бывает. Конечно, предметы чувствуют не так как, мы, но чувствуют.
— И переживают? — его забавлял этот разговор. — Да.
— И мечтают?
— Нуда!
Олега так трогала, так умиляла эта серьезность…
— И влюбляются?
— Разумеется! Ведь часто так бывает, что вещь, как говорят, приросла к семье. Как наши кухонные часы, например, или как тумбочка для обуви в прихожей. Наверняка она нас любит так же, как мы ее. Сам подумай, и поймешь.
— Подумал. И решил согласиться, — говорил он. Снова с наслаждением вдыхал легкий запах, исходивший от ее волос, и привлекал ее к себе…
Теперь, когда они развелись, ему страшно не хватало таких вечеров, этих разговоров и того запаха.
Олег начал задумываться над тем, чтобы заново сделать ей предложение и жить как раньше. Как вначале. Ему казалось логичным, что, женившись на Оле снова, он даст ей понять: она — самое главное в его жизни. И тогда у нее обязательно исчезнут дурацкие комплексы, связанные с бесплодием. И это вечно подавленное настроение. И ненужное чувство вины.
Он даже купил шикарное кольцо и стал планировать, как сделать все наиболее романтично. Как выбрать такое место и время — и как найти такие слова, чтобы она уж точно не могла ему отказать.
Он думал неделю, две, три, пока не поймал себя на том, что размышляет вовсе не о том, а все время прокручивает у себя в голове тот их последний разговор на февральской улице…
Сейчас, спустя два года после развода, Олег Игнатенко неожиданно для себя вдруг понял, что ужасно хочет ребенка. В нем и правда проснулось «что-то такое, неведомое, не глушимое разумом». Он все еще любил бывшую жену, любил страстно, искренно и нежно. Но при этом до дрожи, до боли в сердце хотелось нормальную семью. Ребенка. Маленькое, близкое, родное существо. Которое будет у него на глазах расти, развиваться, умнеть, превращаться из очаровательного карапуза во взрослого, но такого же близкого человека…
В конце концов Олег решил отправиться в Барселону и там еще раз все хорошенько обдумать. И, пожалуй, достиг того, чего хотел. И даже большего. Потому что было испанское солнце, испанское море, воздух, запах и бесценные воспоминания. Был отдых от надоевшей зимы, от напряженной работы, от вынужденного одиночества. И еще — эти две недели его не покидало ощущение праздника. И смутной надежды на чудо. Прямо как в детстве.
По радио снова объявили задержку рейса: два часа. Интересно, что у них там такое? Может, Москва не принимает из-за плохой погоды? Опять забастовало вечно каменное московское небо… Здесь, в Испании, в такой яркий, солнечный день трудно было даже представить, что где-то холодно или идет дождь… Нет, скорее всего, самолет опаздывает. Или горючее не успели залить. Впрочем, это даже хорошо. Олег точно знал: пока он не сядет в самолет, праздник не кончится. А раз так, может, и произойдет еще что-нибудь чудесное…
«Жизнь продолжается, — сказал он самому себе. — Да, с Олей у нас не сложилось, пора это признать и смириться. Но это еще не конец. Сорок лет — не старость. На Западе обзаводятся семьей как раз в этом возрасте, когда уже встали на ноги и избавились от заблуждений молодости… И я еще буду счастлив. Я еще встречу женщину, которую полюблю, и которая полюбит меня, мы поженимся, и у нас будет ребенок…»
Он поднял голову и увидел в руках у проходившей миниатюрной девушки пакет, на котором были изображены гуси святой Евлалии. Вдруг очень захотелось увидеть в этом добрый знак, предзнаменование чего-то хорошего.
Без женщин жить нельзя на свете, нет
22 апреля 2007 года
Перед отъездом из Барселоны Денису всегда было грустно. Настолько грустно, что не радовали даже идущие навстречу красивые женщины. Для такого ценителя дамских прелестей, как Дэн Вербовский, это было необычайно странно. Ибо прекрасный пол не переставал интересовать никогда. Даже лежа в больнице с температурой за сорок и тяжелейшим осложнением после пневмонии, он умудрился закрутить сногсшибательный роман с медсестрой. Само собой, роман этот закончился в день выписки, оставив его участникам только приятные воспоминания. Денис умел расставаться с женщинами так, чтобы они потом ничего от него не требовали. Как говорилось в каком-то фильме: завоевать женщину не сложно, расстаться с ней — целое искусство.
Столь важное в жизни любого мужчины умение досталось ему от отца. Тот всю свою сознательную жизнь был бабником. Впрочем, сказать, что был при этом неверным мужем, было нельзя. Овдовел Георгий Борисович еще молодым мужчиной. Денису было восемь месяцев, когда мама скончалась.
Второй раз Вербовский — старший так и не женился. Впрочем, совсем не потому, что для него были святы воспоминания о первой жене. И не потому, что не хотел приводить чужую женщину в дом, где растет его маленький сын. Это были официальные версии. Но существовала еще и «неофициальная» правда — Георгию Борисовичу нравилось быть свободным, принадлежать не одной-единственной, а всей прекрасной половине человечества сразу. Он обожал, почти боготворил женщин. Всех на свете: блондинок и брюнеток, шатенок и рыжих, натуральных и крашеных, худышек и толстушек, умниц и дурочек, молоденьких и зрелых. Для Дениса так и осталось загадкой, что вообще сподвигло его отца жениться на маме. Судя по сохранившимся фотографиям, она была миловидной, судя по рассказам дедушек и бабушек — приятной женщиной с легким характером. Но такого набора было мало, чтобы ради него Георгий Вербовский добровольно надел себе на шею хомут. Потомок этого труднообъяснимого союза был убежден — что бы ни произошло в жизни папы, на повторный брак тот не решится никогда.
Насчет себя Денис был не так уверен. Жениться ему даже хотелось. Иногда. Почему бы и нет? Женатый мужчина выглядит как-то солиднее. Опять же, хорошая жена — это обеспеченный тыл. Он не задавался вопросом, будет ли обманывать супругу. Для него как-то само собой разумелось, что если уж он решится на столь важный шаг, то выберет очень умную и самостоятельную спутницу, которая не то что не будет против его похождений, а добровольно будет закрывать на них глаза, трезво оценивая ситуацию. И чтоб без лишних ссор и негативных эмоций. В конце концов, брак — это совместный проект. Как в бизнесе. Партнеры создают что-то вместе и стараются делать это хорошо. И никто из них не вправе требовать полной и пожизненной гарантии.