Собственная квартира на Гоголевском вдруг показалась холодной и неприветливой. Щедро плеснув виски в стакан, Волошин быстро осушил его и завалился спать. И как ни странно, почти мгновенно заснул.
Впрочем, вскоре его разбудил, выдернул из сонного плена резкий телефонный звонок – и это было весьма кстати, потому что на тот момент лоб Виктора уже покрылся холодной испариной, а кошмар, который он только что переживал во сне, даже сейчас, после пробуждения, заставил желудок сжаться в мучительном спазме. Плохо понимая спросонья, что происходит, Волошин все же привычным движением нащупал телефонную трубку и наугад нажал кнопку, к счастью, нужную.
Голос Юры он узнал сразу, хотя тот и был искажен буквально до неузнаваемости. В нем звучала такая паника, какую трудно было ожидать от этого обычно веселого и улыбчивого парня.
– Виктор Петрович! – надрывался охранник, почувствовав, что трубка снята, но не разобрав в ней обычного «Алло!». – Вы меня слышите? У меня неприятности, большие неприятности, Виктор Петрович!
– Я слышу, слышу тебя, – успокаивающим тоном произнес Волошин. – Что у тебя случилось? Возьми себя в руки, пожалуйста. И не торопись, рассказывай все по порядку.
Оказывается, ночь только началась – часы показывали всего лишь половину двенадцатого. Виктор щелкнул зажигалкой, закуривая сигарету, и с изумлением осознал, что полностью пришел в себя – должно быть, подействовала необычность ночного звонка и Юриного вопля о помощи, сработала необходимость вновь принимать решения, которых от него ждут, помогать другому и думать о ком-то еще, кроме Веры. Кажется, знакомый, размеренный звук хозяйского голоса привел в чувство и звонившего, потому что тот заговорил куда более спокойно, более тщательно выговаривая слова и пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
– Ко мне сейчас из милиции приходили… В скверике на Сиреневом труп нашли! Представляете?!
– Пока с трудом. Чей труп и при чем здесь ты?
– Да в том-то и дело, что труп того самого типа! Ну, который в подъезде валялся! Которого я в клубе уложил! Бомжа этого! Психа ненормального!..
– Потише, Юра, потише. И спокойнее. Что с ним случилось, с этим человеком?
– Понятия не имею! Я его вытащил, усадил на лавочке да и отвалил. Я же его пальцем не тронул, Виктор Петрович! Вы же знаете, я просто вывел его из подъезда и увел подальше, с глаз долой…
– Так, погоди, я что-то не понял, – перебил его окончательно проснувшийся Волошин. – А как милиция на тебя-то вышла? Ты что, рядом с ним свою визитную карточку оставил?
– Да какая там визитная карточка, елки-палки! – заголосил охранник, не в силах, видимо, сейчас воспринимать юмора и даже не пытаясь сообразить, что его шеф просто шутит, пытаясь таким образом снять напряжение с собеседника. – Просто он так кричал и упирался, что вокруг, ясен пень, целая толпа собралась. Вот кто-то и запомнил номер машины. Сейчас же все грамотные, блин, пошли, сериалы про ментов смотрят… А машина-то была моя, Виктор Петрович, вы не забыли?
– Я не забыл, – медленно проговорил его шеф, пытаясь восстановить в памяти всю эту неприятную сцену. – Только я все равно не понимаю, при чем здесь ты. Ведь если есть свидетели, видевшие, как ты ушел, оставив его живым и буянящим на этой самой лавочке, так, стало быть, и к смерти его ты отношения не имеешь?
– Так в том-то и дело, – уже тихим, совсем упавшим голосом пробормотал Юра, – что, как только я его усадил там, он тут же и замолчал, весь скрючился и сидел так, голову понурив. Я еще подумал, как бы он, чего доброго, коньки не откинул – и вот вам пожалуйста, накаркал!.. Наверное, люди решили, что я с ним что-то такое сделал… Но ведь это неправда, Виктор Петрович! – голос его окреп, в нем зазвенело негодование и, кажется, даже проглянули глубоко запрятанные слезы. – Я ведь мог его одним щелчком на тот свет отправить, вы же понимаете. Но я такими делами не занимаюсь, и мужика этого я не трогал!..
Парень снова сорвался на крик, но Волошин цыкнул на него:
– Все, Юра! Довольно, остынь!
В трубке воцарилось подавленное молчание.
«Так вот, значит, о чем говорили тетки у подъезда! А я-то решил, что они обсуждают сериал!..»
– И чем закончился твой разговор с милицией? – поинтересовался после минутной паузы Виктор.
– Велено завтра к одиннадцати ноль-ноль явиться в прокуратуру.
– Понятно, – немного подумав, отвечал Волошин, тщательно взвешивая слова и пытаясь ничем не выдать, насколько тревожно и неуютно он сам себя почувствовал после сообщенной Юрой новости. – На мой взгляд, ничего страшного не произошло. Завтра пойдем в прокуратуру вместе. Я ведь тоже был почти на месте происшествия и могу подтвердить твои показания. И попросим Михаила Львовича сопровождать нас, в таком деле он будет полезен, как никто.
Михаил Львович был адвокатом, который не раз помогал Волошину как в ведении бизнеса, так и в других, более личных делах. На его грамотность и предприимчивость действительно можно было положиться – из любых, самых хитрых законотворческих передряг он всегда выходил победителем. Однако, невзирая на внешнюю уверенность, на все произнесенные вслух слова, в душе Волошина все же воцарился неприятный, какого-то кисло-мятного вкуса холодок, и Виктор, отмахнувшись от растроганных благодарностей охранника («Спасибо, Виктор Петрович! Я знал, что вы мне поможете, что не бросите меня!»), быстро договорился с ним об утренней встрече и поторопился нажать кнопку отбоя.
После этого разговора Волошин долго не мог заснуть. А потом, когда беспокойный сон все-таки сморил его, ему приснилась какая-то незнакомая старая дача, а в ней большая полутемная комната, судя по обилию шкафов с книгами, служившая библиотекой, горящий камин, и около него спящий человек в большом кресле, укрытый клетчатым мохеровым пледом. И будто бы Виктору было необходимо разбудить этого человека, потому что – и это Волошин знал наверняка – только он один во всем мире мог сказать, где прячется Вера. И Виктор пытался поднять его, звал, дергал, тряс – и все никак не мог разбудить. А потом вдруг понял, что человек этот мертв. И, кажется даже, закричал от ужаса…
В пять минут десятого невыспавшийся, весь разбитый, с больной головой, Виктор нехотя вышел из дома к машине, все к той же простенькой «девятке», за рулем которой ожидал его Юра. Михаилу Львовичу Волошин позвонил еще ночью – неудобно, конечно, но, в конце-то концов, не зря же он ему деньги платит, – и теперь был уверен, что адвокат ждет их на месте и обязательно все уладит. По своей постоянной привычке быть безупречно одетым Волошин досадовал на то, что в суматохе надел вчерашний костюм, который оказался слегка помят. Однако во внутреннем кармане этого костюма, пусть не отглаженного, но престижного, лежал конверт с пятью тысячами долларов (на всякий случай, мало ли как еще обернется дело!), а в небольшом кожаном портфеле были приготовлены кое-какие документы, связанные с последними контрактами фирмы, данными об уплате налогов и прочим, доказывающим абсолютную лояльность и законопослушность его бизнеса – опять же на всякий случай.