– Не огорчайся, Верочка, ангел мой: не всегда сразу люди находят счастье. Тебе спешить некуда: ты молода и красива – и останешься такой еще долгие, долгие годы…
– Я никогда больше не выйду замуж! – рыдала Вера на его знакомо пахнущем плече. – Я никогда не встречу такого, как ты! На свете больше не осталось таких мужчин – наверное, потому, что дворяне перевелись… Повсюду одно быдло! Самоуверенное, наглое быдло! Которое считает, что все в мире принадлежит им! Что они хозяева жизни… Как мне хотелось бы, чтобы они все получили по заслугам!
Она не сразу заметила, что папа прекратил поглаживать ее по голове, точно маленькую девочку.
– Верочка, теперь я вижу: ты поистине моя дочь. Мгновенное озарение помогло тебе выразить то, к чему я шел путем долгих мучительных проб и ошибок… Помнишь, сколько раз ты спрашивала, в чем заключается моя научная работа, а я тебе отвечал уклончиво: «Вот вырастешь… выучишься… закончишь институт…» Теперь я убедился, что ты поистине готова получить из моих рук Знание.
Вера прислушалась. Постепенно она перестала плакать. Она была заинтригована – неужели папа наконец расскажет ей о своих исследованиях? Как она мечтала об этом! И в детстве, когда приставала к нему с наивными вопросами, и позже, уже будучи студенткой младших курсов, когда нахваталась терминов и считала себя уже сложившимся профессионалом (ну, почти). Но и много лет назад, и в недавние прошлые годы отец всегда избегал этих разговоров. А сейчас вдруг вдохновенно заговорил:
– Ты станешь моей помощницей. Ты уже достигла определенных успехов за время обучения в институте, многое узнала о медицине… Но пока тебе доступно лишь то, что известно всем. Я же открою для тебя ту сторону нашей науки, которая пока подвластна лишь избранным… Поначалу многое будет тебе непонятно, покажется странным, возможно, даже неправдоподобным. Но со временем ты поймешь…
Отец был хорошим педагогом, и Вера вскоре убедилась в этом. Сначала она слушала его не без скептицизма – аура, энергетика, заговоры, воздействие на расстоянии… Все это, конечно, не выглядело новым, она давно была знакома с такими понятиями, но слабо верила им, считая себя стопроцентной материалисткой.
– Ничего, я тоже когда-то проходил через все это, – усмехался отец, когда дочь делилась с ним своими сомнениями. – И мне было сложнее. Никаких приборов не было и в помине, а обучала меня малограмотная и косноязычная деревенская ведьма. Но ничего – выучился. И ты научишься… Главное – захотеть.
Вера очень хотела. И потому, что безумно любила отца, считала счастьем и честью быть полезной ему в его работе, и потому, что ей действительно было интересно. Когда она первый раз своими глазами увидела ауру человека, это перевернуло все ее представления о мире. Как глупы были все ее сомнения! Действительно, папа совершенно прав – наука еще слишком неразвита, она просто еще не достигла уровня папиных открытий. Что в этом удивительного? Не так давно были времена, в которые телевизор, самолет или телефон считались чем-то немыслимым, фантастическим. А прошло каких-то сто лет – и человечество привыкло к ним как к чему-то само собой разумеющемуся.
– Только в случае с моей технологией все не совсем так, – говорил отец. – Тут, скорее, обратный процесс. Я не изобрел новую технологию, а возродил и усовершенствовал старую, почти забытую. Когда-то давно человечество владело этим знанием, а позже почти утратило его секрет, как утратило секрет венецианских зеркал или египетских пирамид.
Учение шло быстро, Вера оказалась способной ученицей. Скоро она уже могла различать слои ауры и определять наличие брешей в разных оболочках не хуже, чем ее отец. Но дальше возникло затруднение. Освоив это искусство, Вера ждала, что папа будет учить ее латать эти бреши, тем самым спасая людей. Однако отец признался:
– Видишь ли, я сам так и не научился делать это на энергетическом уровне. Заштопать брешь могу только традиционным способом – вылечив с помощью лекарств и привычных медицинских процедур болезнь, которая ее создала.
– Значит, ты хочешь, чтобы я занялась этими исследованиями и пошла бы в них дальше, чем ты? – волнуясь, спросила Вера. – Чтобы именно я научилась лечить людей на уровне энергетики?
В ответ отец засмеялся – точно так же, как он смеялся над ней в детстве, когда она, маленькая, выдавала какую-нибудь забавную ребячью нелепость.
– Нет, ангел мой, – проговорил он. – Я хочу от тебя совсем другого. Ты будешь помогать мне в моих исследованиях. Слушай…
Из дальнейшего его рассказа Вера поняла, что папины опыты состоят как раз в обратном – не в устранении дыр, а в расширении их, не в восстановлении потерянной энергии пациента, а в ее выкачивании. И ужаснулась:
– Но, папочка! Это же жестоко! Наверное, это очень вредно для пациентов…
– Послушай, мой ангел, – строго отвечал ей отец, – ты говоришь странные вещи. Если бы медицина всегда была только приятной и безболезненной, чего бы она достигла? Разве смогла бы она лечить? Делать операции? Сама подумай – разве научились бы мы предотвращать страшные болезни вроде оспы, если бы не были изобретены прививки? А то, каким путем врачи пришли к этому, сколько было неудач, случаев, закончившихся летальным исходом, – надеюсь, тебе рассказывать не надо?
– Но в наше время те, кто участвует в опасных экспериментах, делают это всегда добровольно… – робко возражала Вера. – А ты ведь не спрашиваешь согласия своих доноров?
– Не спрашиваю, – согласился он. – Но очень тщательно подбираю своих подопытных. Из тех людей, которых не жаль, кто несет в себе зло.
Отец расправил плечи. Осанка его стала величественной. Огнем заблистали проницательные глаза.
– Вера, если ты врач, не мне тебе объяснять соотношение жизни и смерти. В организме постоянно какие-то клетки отмирают, чтобы их место заняли новые. Без смерти нет развития. А если речь идет о вредоносных, опасных, раковых клетках – разве не должен врач уничтожать их безо всякого сомнения? Представь себе, что человечество – организм, которому эти клетки мешают жить, поражают смертельной болезнью. Разве это не долг врача – помочь организму излечиться? Да, работа эта трудная, временами очень неприятная. Да, иногда очень болезненная для пациента. Но, Верочка, удаление опухоли – тоже занятие не из приятных. Однако врач берет на себя этот долг. Из милосердия! Чтобы помочь! Не забывай об этом…
Под мерный рокот этого привычного убедительного голоса Вера понемногу успокаивалась и уже не понимала: как она могла быть такой глупой? Как могла она не понимать очевидных вещей? Зачем начала этот нелепый спор, неужели сразу было не ясно, что папа, как всегда, во всем прав? А отец продолжал:
– Я тщательно отбираю своих подопытных. Это – зловредные клетки общества, то самое быдло, мнящее себя хозяевами жизни, о котором ты говорила… Жалеть их так же нелепо, как нелепо жалеть хирургу воспаленный аппендикс. Он удаляет его, тем самым спасая весь организм, который отлично может существовать и без аппендикса – но погибнет, если зловредный орган не удалить. Ты понимаешь меня?