– Да как ты можешь такое говорить?! Ты же знаешь, что именно таким я хочу его видеть!
– Тогда не препятствуй ему в этом. Не вынуждай его всю жизнь чувствовать себя другим. Он может таким не быть, если ты не будешь на этом настаивать.
– О'кей, о'кей, я уже слышала это. Я все поняла. – В результате их долгих бесед по телефону между ними установились особые дружеские отношения, которые позволяли ей сердиться. Она сердилась и раньше, но это всегда было очень кратковременно. И чаще всего Мэтью был прав.
– Дафна, он будет горд собой, а ты тоже будешь гордиться. Она знала, что это правда.
– Но я понимаю, что сейчас, перед полетом, тебе нелегко. Завтра в это время вы оба будете сиять. Не забудь мне позвонить, когда он прилетит. – На этот раз Мэтью говорил тоном заботливой мамаши.
– Я не забуду. Мы позвоним тебе из аэропорта.
– Я завтра тоже позвоню из Бостона.
И после его звонка для Дафны началось шестичасовое бдение: она поминутно смотрела на часы, садилась у телефона, боясь, что что-нибудь будет не так, что сломается самолет, или, еще хуже, что во время полета Эндрю не сможет объясниться с окружающими, или что какой-нибудь ребенок обидит его, как это было много лет назад на игровой площадке. Это казалось ужасно неправильным, что ему теперь предстояло снова столкнуться с миром совершенно одному, и все же, вероятно, так было надо. Видимо, Мэтью действительно был прав, и это была битва Эндрю, которую он должен был выиграть в одиночку, у него было право торжествовать победу самому и ни с кем ею не делиться.
– Все о'кей? – Барбара просунула голову в дверь кабинета Дафны и увидела, какое напряжение написано на ее лице. – Какие новости?
– Только та, что он в самолете.
Больше ничего. Барбара кивнула:
– Пообедаешь?
Но Дафна покачала головой. Она не могла есть. Все, о чем она могла думать, это был Эндрю, летящий к ней из Бостона. Она собиралась ехать встречать его в аэропорт одна, а Барбара должна была их ждать дома. Они организовали для него небольшое торжество, с бумажными шляпами, пирогом, шариками и транспарантом: «Мы любим тебя, Эндрю. Добро пожаловать в Калифорнию».
Когда подошло время ехать в аэропорт, Дафна приняла душ, надела бежевые льняные слаксы и белую шелковую блузку, сандалии и белый шелковый блайзер, который Барбара купила ей на Родео-драйв. Размер был как раз ее, и сидел он прекрасно. Дафна взяла сумочку и вышла на улицу, а Барбара смотрела ей вслед. Дафна еще раз обернулась, их взгляды встретились и словно обнялись, и, улыбнувшись, Дафна ушла, а Барбара восхищалась увиденным. В глазах этой женщины была любовь, которой Барбара завидовала, любовь к ребенку, который был частью ее души. Какие бы у него ни были проблемы со слухом, он был маленьким мальчиком, и Дафна любила его всем сердцем, готова была всем пожертвовать ради него.
В аэропорту Дафна посмотрела на большое табло прибытия и облегченно вздохнула. Самолет не опаздывал, и она поспешила к месту выхода пассажиров. Ей оставалось ждать еще полчаса, она приехала раньше «просто на всякий случай» и стояла, наблюдая в окно, как садились и взлетали самолеты, и воспринимала каждую минуту как вечность. И наконец за десять минут до прилета она пошла в телефонную будку и позвонила Мэтью.
– Долетел благополучно? – В его голосе была улыбка, но Дафна все еще говорила нервозно:
– Самолет прилетит через десять минут. Но я не могу выдержать. Я должна была позвонить тебе.
– Последнее усилие, да? Все будет хорошо, Дафна. Я обещаю.
– Я знаю. Но я вдруг поняла, что не видела его два с половиной месяца. А что, если он изменился? Что, если он меня ненавидит за то, что я здесь? – Она боялась встречи с собственным сыном, но Мэтью знал, что это нормально.
– Он не ненавидит тебя, Дафф. Он тебя любит. Он не мог дождаться встречи с тобой. Последние два дня он только об этом и говорил.
– Ты уверен? – Она чувствовала, что нервы у нее сдают.
– Абсолютно. Ну, малышка, потерпи еще чуть-чуть. Он почти на месте. – Мэтт посмотрел на часы, а она увидела, что люди собираются у выхода. – Еще пять минут.
И вдруг она улыбнулась, почувствовав себя глупо:
– Извини, что я тебе позвонила, я просто так нервничаю...
– Послушай, я бы на твоем месте испытывал то же. Просто расслабься. Знаешь что, можешь не звонить мне, пока не приедете домой. Если не будет звонка, я пойму, что он прибыл благополучно. И не порть себе первые минуты встречи с ним телефонными звонками.
– О'кей.
И вдруг она увидела самолет, медленно выруливающий с полосы. Ее глаза наполнились слезами, и она не могла больше говорить:
– О Мэтт... я вижу самолет... он уже здесь... до свидания. Она повесила трубку и улыбнулась, чувствуя, что и его переполняют эмоции.
Дафна не отрываясь смотрела, как самолет приблизился к зоне высадки, и схватилась рукой за перила, когда он остановился. И через минуту из него стали выходить люди: усталого вида бизнесмены с кейсами, пожилые женщины с палочками, фотомодели с папками своих снимков, и ни следа Эндрю. Дафна молча стояла, напряженно вглядываясь в толпу, и вдруг увидела его. Он улыбался и смеялся, держась за руку стюардессы, и вдруг показал на Дафну и сказал почти отчетливо:
– Вот моя мама!
Обливаясь слезами, Дафна кинулась к нему, подхватила его и, зажмурившись, обнимала, а потом отстранила, чтобы он мог прочесть по ее губам.
– Я тебя так сильно люблю!
Он засмеялся от радости и снова обнял ее, а когда отстранился, шевельнул губами и сказал:
– Я тоже тебя люблю, мама.
Эндрю привел в восторг ожидавший их лимузин, и транспарант, и бассейн, и пирог. Он рассказал Барбаре все о полете, старательно двигая губами и произнося слова хоть и не совсем четко, но все же вполне понятно для нее. После ужина они все отправились плавать, и наконец он лег спать. Дафна его укрывала, гладила его светлые волосы и нежно поцеловала в лоб, когда он засыпал, и в этот вечер она долго смотрела на него, снова спящего поблизости. Эндрю был дома. Только об этом были все ее мысли, и она долго не выходила из комнаты, а когда вышла, Барбара убирала на кухне остатки пирога.
– У тебя классный малыш, Дафф.
– Я знаю.
Ей трудно было говорить, она улыбнулась Барбаре, но от пережитого волнения на глаза снова навернулись слезы. А потом она пошла в кабинет позвонить Мэтту и, когда он ответил, стала говорить дрожащим голосом:
– Он одолел это, Мэтт... он одолел это!
Дафна пыталась рассказать ему о перелете, но в середине расплакалась и громко, с облегчением всхлипывала, а он, понимая ее, терпеливо ждал.