– Привет, киска, чем ты занята?
– Я ждала тебя.
Но в ее голосе не было тепла.
– Замечательно. Твой ребенок благополучно улетел?
– Да, спасибо. Его зовут Эндрю.
– О Господи!
Джастин подумал, что она ему припасла еще одну речь о Дне благодарения. Но он ошибся. Она думала о другом.
– С кем ты был в Скво-Вэлли?
– В горах столько людей, и все незнакомые. – Он сел и стал разуваться. После двенадцати часов за рулем ему было не до допросов. – Давай оставим это до утра?
– Нет, до утра нельзя.
– Ладно, я ложусь спать.
– Вот как? Где?
– Здесь. Я вроде последнее время жил здесь. – Он озадаченно посмотрел на нее. – Или у меня поменялся адрес?
– Пока нет, но думаю, что может, если ты не ответишь некоторые вопросы. Честно на этот раз.
– Послушай, Дафф, я тебе сказал... Мне надо было подумать.
Но тут зазвонил телефон, и Дафна сняла трубку. В первый момент она испугалась, что что-то случилось с Эндрю. Кто бы еще мог и зачем звонить в два часа ночи? Однако это был не Мэтт, в трубке раздался женский голос, который попросил Джастина. Не говоря ни слова, она передала ему трубку.
– Это тебя.
Хлопнув дверью, она вышла из комнаты, и через несколько минут Джастин нашел ее в кабинете.
– Послушай, Дафна, пожалуйста, я знаю, что ты могла подумать, но... И затем внезапно, стоя там, усталый с дороги, он понял, что притворяться слишком хлопотно. Он устал и не способен выдумать новую ложь. Джастин сел и тихо произнес: – Ладно, Дафна. Ты права. Я ездил в горы с Элис.
– Кто это, черт побери?
– Девушка из Огайо. – У него был очень усталый голос. – Это ничего не значит, ей нравится кататься на лыжах, мне тоже, мне не хотелось участвовать в твоем семейном празднике, поэтому я взял ее на неделю с собой. Вот и все. – Он считал это нормальным.
Бороться больше не имело смысла. Это больше не могло так продолжаться. Все было кончено. Она посмотрела на него со слезами на глазах – это была такая жестокая потеря иллюзий, словно ей ампутировали ту часть души, которая его любила.
– Джастин, я так больше не могу.
– Я знаю. А я не могу ничего поделать. Я не создан для таких вещей, Дафф.
– Я поняла.
Она расплакалась, и Джастин подошел к ней:
– Дело не в том, что я тебя не люблю. Я люблю, но по-своему, и моя любовь отличается от твоей. Слишком сильно отличается. Я не думаю, что когда-нибудь смогу быть таким, как бы тебе хотелось. Ты хотела бы иметь богобоязненного, порядочного мужа. Но я не такой.
Она кивнула и отвернулась.
– Не стоит. Я понимаю. Не нужно объяснять.
– Все будет о'кей?
Она кивнула и сквозь слезы посмотрела на Джастина. Он стал еще красивее от горного загара. Но, кроме красивой внешности, в нем ничего не было. Говард Стерн прав – это красивый, избалованный ребенок, который всю жизнь делает только то, что ему хочется, не обращая внимания, что это может кого-то обидеть или слишком дорого стоить.
Когда Дафна увидела, что Джастин уходит, то в первую безумную минуту хотела уговорить его остаться, попробовать разрешить эту проблему, но она знала, что это невозможно.
– Джастин? – Весь вопрос был заключен в одном слове.
Он кивнул:
– Да, я думаю, мне надо уйти.
– Сейчас?
Ее голос дрожал. Она чувствовала себя одинокой и испуганной. Она ускорила такую развязку, но другого пути не было, и она это знала.
– Так будет лучше. Я заберу свои вещи завтра. Когда-нибудь это должно было кончиться, и теперь это когда-нибудь наступило.
Он посмотрел на нее с грустной улыбкой:
– Я люблю тебя, Дафна.
– Спасибо.
Он произносил пустые слова. Он был пустым человеком. А потом дверь закрылась, и он ушел, а она сидела одна в своем кабинете и плакала. В третий раз в жизни ее постигла утрата, но на этот раз по совершенно иным причинам. И она потеряла того, кто на самом деле ее не любил. Он был способен любить только себя. Он никогда не любил Дафну. И во время своих горестных ночных раздумий она задавала себе вопрос: а может, это и к лучшему?
На следующий день, когда приехала Барбара, у Дафны был подавленный вид, под глазами круги. Она работала в своем кабинете.
– Ты себя нормально чувствуешь?
– Более или менее.
Наступила длительная пауза, в течение которой Барбара всматривалась в ее глаза.
– Сегодня ночью мы с Джастином расстались.
Барбара не знала, что сказать в ответ.
– Я могу спросить почему или мне заниматься своими делами?
Дафна улыбнулась усталой улыбкой:
– Это не важно. Так было нужно.
Но убежденности в ее голосе не было. Она знала, что будет скучать по нему. Он немало для нее значил на протяжении девяти месяцев, а теперь все кончилось. Какое-то время это обязательно будет причинять боль. Дафна это знала. Она и раньше испытывала боль. Придется испытать ее снова.
Барбара кивнула и села:
– Мне тебя жаль, Дафна. Но я не могу сказать, что сожалею. Он бы дурачил тебя еще сотню лет. Он такой, какой есть.
Дафна кивнула. Теперь она не могла бы не согласиться.
– Я думаю, что он даже не сознает того, что делает.
– Не знаю, лучше это или хуже, – для мужчины такая черта просто позорна.
– В любом случае это больно.
– Я знаю.
Барбара подошла к ней и похлопала по плечу.
– Что ты теперь собираешься делать?
– Ехать домой. Эндрю все равно здешняя школа не понравилась, да и я здесь чужая. Мое место в Нью-Йорке, в моей квартире, там я пишу книги, там я близко к Эндрю.
Но теперь все было бы иначе. Со времени своего отъезда она открыла в себе многие двери. Двери, которые будет трудно снова закрыть, да она и не была уверена, что вспомнит, как это делается. В Нью-Йорке она вела замкнутую жизнь, а в Калифорнии с Джастином проводила время порой очень весело.
– Как скоро ты собираешься возвращаться?
– Мне потребуется пара недель, чтобы закончить дела. У меня намечены переговоры в «Комстоке».
Дафна грустно улыбнулась:
– Они хотят снять фильм еще по одной моей книге.
Барбара затаила дыхание: