— Где Джулия? — спросил Саймон.
Ханна как будто не слышала вопроса. Она примостилась на стуле в углу комнаты, глядя на то, как Брендон с Джозефом гоняют маленький черный мячик возле очага,
. — Кто-нибудь видел Джулию? — спросил Саймон с тревогой, стоя в дверях и не отрывал взгляда от дочери.
— Я не видел, папа. С тех пор как мы вернулись домой с пикника, — ответил Брендон, пасуя младшему брату.
— Может быть, она все еще на улице? — предположил Джозеф, пропустив мяч.
— Вам что, больше нечем заняться в доме? — прикрикнул отец резко и, прежде чем мальчишки успели ответить, скрылся за дверью.
Ханну разморил жар очага, наполнивший комнату. Она глядела на братьев, но не различала их отчетливо. Перед глазами все еще стоял сосновый гроб. И рука Джулии, свесившаяся оттуда. Потом гроб медленно опускался под землю.
— Джулия! Джулия! Ты наверху? — звал отец, поднимаясь по лестнице.
«Нет. Джулии нет наверху, — думала Ханна с грустью. — Джулии нет в нашем доме, папа. Джулия в земле».
— Джулия? Да где же Джулия? — продолжил кричать отец. — Кто-нибудь видел Джулию?
Саймон Фиар натянул плащ и вышел в вечерний полумрак, бормоча что-то себе под нос. Обшарив весь дом в поисках дочери, он решил поискать в саду.
Уже случалось, что Джулия пропадала, и тогда отец находил ее сидящей на садовой скамейке, погрузившуюся в сборник романтической поэзии.
Бледная ущербная луна, выплывшая из-за леса, повисла над краем газона. Небо все еще оставалось голубым. Холодный ветер ударил Саймону в лицо, как только он вышел во двор.
— Джулия! Ты здесь? — ветер относил его слова назад. Мужчина покрепче запахнул плащ.
Розы, поднимавшиеся по решетке, слегка колыхались. В кронах деревьев шумел ветер.
Или это не ветер?
Саймон замер как вкопанный, придерживая рукой полу плаща и напряженно прислушался.
Что за жуткий вой? Или крик боли?
Саймон зашагал в том направлении, откуда доносился звук. Вскоре он оказался вблизи кладбища. Сузив глаза, мужчина вновь прислушался.
Звук повторился.
Перепуганный вопль. Словно кричало животное, попавшее в капкан.
Еще один вопль, на высокой ноте. Точнее, вой
Саймон оглядел тянувшиеся вдоль забора сарай. «Наверное, туда забрался какой-то зверь и не может выбраться обратно? — подумал он.
Снова раздался отчаянный вой.
Нет. Этот звук доносился не от сараев.
Кричали совсем близко.
Порыв ветра донес очередной вопль, и Саймон невольно запахнул плащ еще крепче.
Затем посмотрел под ноги. Казалось, что звук доносится прямо из-под земли.
— Но это невозможно! — воскликнул мужчина.
И только тут он понял, что стоит возле свежей могилы. Темный холмик возвышался над зарытым совсем недавно гробом.
Это была могила мистера Дженкинса.
В который раз донесся жалостный крик, напоминавший стон животного.
Из-под земли. Из могилы.
Кто-то звал из только что закопанной моги л м
Девушка.
Джулия!
— Нет! — вскрикнул Саймон, охваченный ужасом.
Не соображая, что делает, он схватил лопату и принялся раскидывать землю.
С колотящимся сердцем, Саймон копал, как безумный. Лезвие легко входило в мягкую землю. Мужчина работал лихорадочно, кидая грунт через плечо, и углублялся все сильнее, сильнее, пока не почувствовал, что грудь вот-вот разорвется. И тут лопата ткнулась во что-то твердое. В крышку гроба.
— Ага! — воскликнул Саймон и принялся копать еще быстрее, выбрасывая землю из ямы.
Совсем близко! Совсем близко!
— Я иду к тебе! — орал он не своим от страха голосом. — Я иду к тебе! Я иду к тебе!
Он даже не пытался вытащить гроб, а, отбросив лопату, спрыгнул в яму. Дрожащими руками Саймон отодвинул защелку. И, громко вскрикнув, с прыгающим сердцем, приподнял крышку гроба.
— Джулия! — только и смог выкрикнуть Саймон, увидев свою дочь, лежащей поверх тела садовника.
Ее темные волосы закрывали лицо. Отец осторожно откинул их дрожащими руками, и у него вырвался громкий стон.
Умерла. Она умерла.
Девушка была совсем бледной. Лицо исказила гримаса ужаса, неподвижные глаза широко распахнулись. От носа к подбородку пролегла струйка засохшей крови.
— Не-е-е-е-е-е-ет! — истошно заорал Саймон, и крик отразился эхом от стенок разрытой могилы.
Он в ужасе глядел на тело дочери. Ее ногти были обломаны и испачканы в крови. На внутренней поверхности крышки гроба виднелись глубокие царапины.
«Похоронили заживо, — понял отец. — Джулию похоронили заживо».
Порыв ветра окатил его. Он посмотрел на серебристый месяц. Больше не было сил глядеть на Джулию.
— Кто? — закричал Саймон, вылезая из ямы и цепляясь руками за рыхлую землю. — Кто это сделал? Кто?
Выбравшись на твердую почву, он окинул взглядом свой дом.
— Кто это сделал? Кто убил мою дочь?
Он сорвал плащ и кинулся к усадьбе.
Дом вырос перед ним темным пятном. Весь мир прекратился в темные пятна.
Через минуту Саймон оказался на кухне и остановился, приводя в порядок дыхание и стараясь справиться с болью в груди.
— Миссис Мак-Кензи! Миссис Мак-Кензи! — кричал он, как безумный. — Куда она подевалась? И где все остальные?
Мужчина схватился за край буфета, чтобы не упасть.
Его внимание привлекло что-то, белевшее рядом с его ладонью.
Длинный лист бумаги, исписанный какими-то словами. Исписанный именами.
Список слуг.
Внизу листа виднелась совсем новая запись — чернила были темными и свежими.
«ЛЮСИ ГУДИ».
— Не-е-е-е-е-е-е-е-ет! — исторгнулся из его горла дикий вопль. — Никаких Гуди! Никаких Гуди в моем доме!
Саймон был уверен, что все Гуди давно на том свете. Он думал, что Френк, убитый им еще давно, в юности, был последним из них.
Саймон полагал, что проклятие растаяло много лет назад. И никак не ожидал, что семейство Гуди снова нападет на Фиаров.
И вот теперь Гуди пробрались в его собственный дом и уже сотворили страшное зло — убили Джулию!
— Не-е-е-е-е-е-ет! — снова заорал Саймон, сжав в ладони серебряный кружок и сразу ощутив его тепло, его силу.