Торак прижал кулаки к сердцу и с поклоном сказал:

— Я признаю, что нарушил ваш закон, но сделал это по неведению. Отец никогда не учил меня морским законам.

Колдун Тенрис с сомнением покачал изуродованной головой и спросил:

— В таком случае что же ты делал на берегу Моря?

— Одна женщина, вождь лесного племени, сказала, что у Моря я смогу найти то, что мне так необходимо.

— И что же ты ищешь?

— Лекарство.

— Лекарство? Ты что, болен?

Торак молча покачал головой. Немного подумав, он рассказал Тенрису и вождю, как в Лес пришла страшная болезнь.

Он никак не ожидал, что его рассказ произведет на всех столь сильное впечатление.

Вождь в ужасе воздел к небесам свои морщинистые руки.

Многие люди закричали и заплакали.

Бейл вскочил на ноги, лицо его гневно потемнело.

— Почему же ты не предупредил нас? — набросился он на Торака. — Что, если ты притащил эту болезнь сюда и у нас снова начнут умирать люди?

Торак удивленно уставился на него:

— Так вам эта болезнь знакома? Вы знаете, как ею болеют?

Но Бейл на Торака уже не смотрел, лицо его исказила гримаса душевной боли.

— Она приходила сюда три лета назад, — мрачно пояснил Ислинн. — И первым умер младший братишка Бейла. Потом еще трое. И среди них — мой сын.

— Но, значит, вы все-таки сумели ее победить? — Торак с трудом сдерживал охватившее его возбуждение. — Вы нашли от нее лекарство?

— Это лекарство — для людей из племени Тюленя! — сердито огрызнулся Бейл. — А вовсе не для тебя!

— Но вы должны дать его мне! — вскричал Торак.

Бейл резко обернулся к нему:

— ДОЛЖНЫ? Ты нарушил наш закон, ты рассердил Мать-Море и еще говоришь, что мы что-то должны!

— Вы же не знаете, что творится в Лесу! — возмутился Торак. — Люди болеют и в племени Ворона, и в племени Кабана, и в племени Выдры, и в племени Ивы… Скоро там уже не будет хватать людей для охоты…

— А почему нас должно это заботить? — спросил вождь.

По собравшимся у костра пролетел шепоток одобрения.

— Уж не потому ли, — усмехнулся Тенрис, — что ты якобы являешься нашим родственником?

— Но я действительно ваш родственник! — рассердился Торак. — И могу это доказать! Где мой ранец?

Тенрис только глянул в сторону Асрифа, и тот, сразу все поняв, бросился к одному из жилищ и очень скоро вернулся с ранцем Торака.

Торак торопливо вытащил завернутый в шкуру отцовский нож, развернул его и протянул колдуну.

— Вот, — сказал он, — это лезвие сделано людьми из племени Тюленя. Отцу этот нож подарила его мать. А рукоять он уже потом сам сделал.

Тенрис притих, изучая нож. Торак заметил, что и левая рука у него тоже сожжена, а пальцы скрючились, точно птичьи когти. Правая же его рука осталась невредимой. Длинные смуглые пальцы колдуна дрожали, когда он касался лезвия ножа.

С бешено бьющимся сердцем Торак ждал, что он скажет.

Вождь тоже смотрел на отцовский нож очень внимательно. И похоже, ему этот нож совсем не нравился.

— Тенрис, — потрясенно выдохнул он, — разве такое возможно?

— Да, — прошептал Тенрис. — Рукоять сделана из рога благородного оленя, а лезвие — из морской слюды. — Он поднял голову и уставился на Торака, взгляд его стал совсем ледяным. — Ты говоришь, это сделал твой отец. Кто же он был такой, что осмелился смешивать Лес и Море?

Торак не ответил.

— Я полагаю, — сказал Тенрис, — что он, скорее всего, был колдуном.

Хоть и с опозданием, но все же вспомнив предостережения Фин-Кединна, Торак покачал головой.

И удивился: уголок рта Тенриса дрогнул в мимолетной улыбке.

— А ты, Торак, и врать-то как следует не умеешь, — заметил он.

Торака мучили сомнения, но он все же сказал:

— Фин-Кединн велел мне ничего не говорить об отце.

— Фин-Кединн? — переспросил Тенрис. — Я слыхал это имя. Он что, тоже колдун?

— Нет, — сказал Торак.

— Но ведь в племени Ворона наверняка есть колдуны.

— Есть. Саеунн.

— Значит, это она учила тебя колдовству?

— Нет, она меня ничему не учила. Я охотник, как и мой отец. И он учил меня охотиться и распознавать следы, а вовсе не колдовству.

Тенрис посмотрел ему прямо в глаза, и Торак вдруг ощутил всю силу его ума — словно сквозь облака ударил ослепительно-яркий солнечный луч.

Внезапно лицо колдуна смягчилось, и он сказал вождю:

— Мальчик говорит правду. Он действительно наш сородич.

Вождь, прищурившись, но не говоря ни слова, посмотрел на Торака.

Бейл, не веря, замотал головой.

— Значит, вы мне поможете? — спросил Торак. — Вы дадите мне это лекарство?

Тенрис почтительно поклонился Ислинну:

— Тебе решать, вождь. — И он что-то неслышно шепнул старику.

Вождь сделал знак Тенрису и Бейлу, и они помогли ему встать на ноги.

— Раз уж ты наш родственник, — прокаркал Ислинн, — мы и обращаться с тобой будем соответственно. — Он помолчал, переводя дыхание. — Если кто-то из нашего племени нарушит закон Моря, он обязан искупить свою вину. Ты тоже должен будешь постараться умиротворить оскорбленную тобой Мать-Море. Завтра тебя отвезут на Одинокую Скалу и оставят там ровно на месяц.

Глава девятнадцатая

Тораку снилось, что он снова на опушке Леса. Солнце светило вовсю, ослепительной синевой сверкало Море, а сам он, задыхаясь от смеха, катался по песку с Волком.

Волк был в восторге — он вилял хвостом, молотил лапами по песку, высоко подпрыгивал… Потом приземлился прямо Тораку на грудь, уронив его наземь, и принялся ласково вылизывать ему лицо. Торак, ухватив Волка за загривок, тоже лизнул его в морду и принялся с помощью тихих повизгиваний и подвываний рассказывать, как сильно скучал по нему.

До чего же Волк вырос! Его бока и ляжки стали крепкими, мускулистыми, а встав на задние лапы и положив передние Тораку на плечи, он оказывался одного с ним роста. Но все же остался прежним Волком, и прежними были его ясные янтарные глаза, и по-прежнему пахла ароматными травами его теплая пушистая шерсть. И вел он себя по-прежнему, проявляя ту же странную смесь любви к щенячьим играм с невероятной, загадочной мудростью.

Волк шершавым языком лизнул Торака в щеку и бросился бежать куда-то по песку, но через несколько секунд вернулся, тряся зажатым в зубах клоком морских водорослей и предлагая Тораку отнять их у него… И уже в следующую секунду они оба вместе с водорослями оказались в холодной морской воде. Оба гребли изо всех сил, стараясь спастись. Торак знал, что Волк до смерти боится глубокой воды. Он поднял морду как можно выше, уши отвел назад и плотно прижал их к голове; его янтарные глаза почернели от ужаса. Торак старался держаться как можно ближе к нему, чтобы хоть как-то его подбодрить, но чувствовал, что руки и ноги тяжелы, как во сне, и двигаются с трудом, а потому его относит все дальше, дальше…