У Олеси дела пошли не так легко. Первые шаги давались девушке с трудом, мнимому Кириллу постоянно приходилось держать ее за руку.
– Нагни корпус вперед и переноси центр тяжести с одной ноги на другую, – учил он. – Не шагай, а просто отталкивайся! И главное, не бойся упасть, я тебя страхую, – подбадривал он, а сам думал про себя: «Вот интересно, откуда я все это знаю?»
– А я и не знала, что ты так хорошо – ой! – катаешься на роликах, когда ты научился?
– Да я на самом деле не так уж хорошо катаюсь. Вот на коньках когда-то в детстве ездил неплохо… Ну давай, давай, смелей!
Сначала Олеся еле передвигалась, но потом, глядя на то, как весело и уверенно гоняет вокруг детвора, расхрабрилась и через некоторое время уже более уверенно двигалась по роллердрому. Правда, отпустить руку своего спутника она так и не решилась, но, судя по тому, какие взгляды она бросала на него, Голубев не смог бы с уверенностью сказать, что управляет ею на самом деле: боязнь упасть или кокетство.
Накатавшись, они отправились играть в боулинг. Здесь Олеся чувствовала себя куда более уверенно. Она ловко сбивала кегли, а он радовался тому, что его затея удалась – посещение спорткомплекса разрушило ту стену напряженности, которая существовала между ними и могла бы только укрепиться, если бы их свидание проходило, например, в ресторане. А теперь все было в порядке. Когда мнимый Кирилл поцеловал девушку за особенно удачно брошенный шар, она нисколько этому не противилась.
– Знаешь, ты так изменился, – сказала Олеся, когда они уже сидели в диетическом баре, столь хорошо знакомом Голубеву благодаря длительным беседам с Артемом.
– Вот как? И что же во мне изменилось?
– Не знаю… Не могу это определить… Но ты стал какой-то другой. Я бы даже сказала – абсолютно другой.
– И какой же я тебе нравлюсь больше? – рисуясь, спросил он. – Бывший или нынешний?
– Что за вопрос, конечно, нынешний, – ответила она и так на него посмотрела…
Ночь они провели в ее квартире на проспекте Мира, и в перерывах между страстными ласками Олеся каялась в своей роковой ошибке. Как она могла так поступить, как могла хоть на секунду поверить в то, что тот случайный поклонник значит для нее больше, чем Кирилл? Да, этот парень был привлекательным и обеспеченным, очень красиво за ней ухаживал и вообще вел себя так, точно влюбился с первого взгляда и имеет самые серьезные намерения. Но, пробыв с нею рядом всего несколько недель, он вдруг исчез из ее жизни, не появлялся, не звонил и сам не отвечал на телефонные звонки…
– Ну все, все, хватит, забудь о нем, – утешал девушку Леонид-Кирилл. – Ты мне лучше скажи: у тебя получится взять отпуск в конце мая?
– Вероятно, да, а что?
– Да хочу пригласить тебя на побережье Адриатического моря. Отдохнем на вилле, покатаемся на яхте, а главное – поныряем с аквалангом.
– Ой, я никогда не ныряла с аквалангом!
– Не бойся. Авось это окажется не сложнее роликов.
– А что за яхта?
– Да так, есть одна… в Италии.
– А чья она?
– Честно?
– Честно.
– Моя.
Конечно, она умирала от любопытства и постоянно донимала его вопросами, каким образом ему вдруг удалось так разбогатеть, и Леонид преподнес ей заранее заготовленную байку о дальнем родственнике, эмигрировавшем в Европу после революции. Выдуманный им троюродный прадед якобы был очень богат, но не оставил потомства, и после его смерти нотариусы разыскали его, Кирилла, оказавшегося единственным наследником. Самому Голубеву казалось, что такая история годится лишь для женских романов, но Олеся легко в нее поверила, во многом благодаря тому, что он мог снабдить свой рассказ весьма убедительными подробностями.
Наступившее утро было понедельником. Голубев-Кирилл с шиком отвез девушку на работу на своем Ferrari, а сам развернулся и поехал на Юго-Запад, в дайвинг-клуб. Был чудесный день, и яркое апрельское солнце ухитрялось пробиваться даже сквозь тонированные стекла.
«Ну, наконец-то и в Москве весна!» – подумал он и, воспользовавшись тем, что дорога впереди свободна, прибавил скорость.
Леонид Голубев – обладатель молодого и сильного тела – мчался на новеньком Ferrari. Он включил на полную мощь радио и, подпевая во весь голос песне из любимого кинофильма «Есть только миг между прошлым и будущим…», даже не сразу понял, что за посторонний звук вмешивается в знакомую с юности мелодию. Оказалось, что это звонит мобильный, который он по старой привычке бросил рядом на сиденье.
«Олеська, наверное, – пронеслось в голове. – Больше моего нового номера никто и не знает… Соскучилась, стало быть. Вот что значит молодость!»
Однако на дисплее высветилось не имя подружки, а сочетание цифр, показавшееся смутно знакомым. Леонид нажал кнопку:
– Алло?
– Ну и сука же ты, Голубев! – выдала трубка.
Не было нужды спрашивать, кто звонит. Он сразу узнал голос, который нередко слышал в записи, в телевизионных передачах, на домашнем автоответчике… собственный голос.
– Кинуть меня, значит, решил? – собеседник говорил громко, почти кричал. – Развести, как последнего лоха?
Леонид поморщился и приглушил музыку. Не то чтобы его выбил из колеи этот звонок – он знал, что рано или поздно нечто подобное произойдет, и был готов к этому. Неприятным показалось лишь то, что разговор этот нужно было вести именно сейчас, когда у него было такое отличное настроение и он летел в дайвинг-клуб навстречу своей мечте…
– Не ори так! – спокойно отвечал он. – Угомонись. В твоем возрасте вредно нервничать – давление поднимется.
– Ты еще издеваешься! – бушевал голос, еще так недавно принадлежавший ему самому. – Обчистил меня, ободрал как липку!
– Ну, это ты горячишься. – Голубев поудобнее перехватил телефон, чтобы разговор не мешал вести машину. – У тебя осталось не так уж мало. Квартира на Бульварном кольце со всеми вещами, автомобили… Огромный, знаменитый на всю страну холдинг, положение в обществе… И многие привилегии, включая хоть ту же службу безопасности, через которую, как я догадываюсь, ты меня и разыскал.
– Что мне твои положения и привилегии? – орала трубка. – Ты перевел на себя все счета, всю недвижимость!.. Даже яхту!
– Послушай, но я не помню, чтобы мы с тобой подписывали какие-то бумаги о передаче собственности. Или чтобы у нас был хотя бы устный договор… Поэтому, само собой разумеется, что моя собственность осталась при мне.
– Ах, вот ты как? Ну хорошо же… Небось сидишь сейчас и радуешься, как ловко тебе удалось все провернуть? Ничего, цыплят по осени считают! Скоро ты пожалеешь об этом, горько пожалеешь!..