Шарлотта была чуть-чуть пьяна и ошеломлена случившимся.

– Знаешь, ты все-таки сумасшедшая. Ты, звезда из звезд Голливуда, что ты тут, со мной, делаешь?

– Люблю тебя. Я сегодня ночью хочу от тебя зачать.

– Одумайся. Ты скоро и так станешь матерью троих детей, которые тобой гордятся, как и их отец.

– И бабушкой внуку!

Оба рассмеялись такой перспективе. Шарлотта сияла.

Олли целовал ее, и пятью минутами позже она спала в его объятиях, так и не раздевшись. Чарли выглядела как ребенок. Оливер смотрел на нее и не мог поверить, что эта необыкновенная женщина почти принадлежит ему. В шесть он уехал к себе домой, чтобы собраться на работу. Дети еще спали, события прошедшего вечера казались нереальными. Но все случившееся было правдой. Она завоевала приз и через три месяца станет его женой. Невозможно было это себе представить, ожидание казалось мукой, а три месяца – бесконечно долгим сроком... Стоя под душем, Олли сам себе улыбался... три месяца... и они с Чарли поженятся.

Глава 28

Следующая неделя выдалась жуткой, газетчики не давали Шарлотте проходу. Она получила громадную премию, и на предстоящий год ей повысили жалованье. Помимо того, поступали десятки различных предложений: сниматься в кино и на телевидении, и, наконец, одно, которого она ждала всю свою жизнь. Импресарио позвонила ей на студию, и Чарли не знала, что ей ответить. Ей самой хотелось заниматься именно этим, но она сказала, что должна посоветоваться с Оливером. С его мнением тоже надо было считаться. Для Шарлотты решение было серьезным, от него многое зависело. Например, судьба контракта на роль в телесериале, который принес ей приз «Эмми». Возможно, пришлось бы его расторгнуть.

В тот вечер, когда Олли после работы заехал за ней, Шарлотта выглядела взволнованной. Они собирались поехать ужинать к ней домой и обсудить планы свадебного путешествия. Оливер настаивал на Бора-Бора, но не успел он вытащить рекламные проспекты, как понял, что что-то случилось.

– Чарли, в чем дело?

Он научился хорошо разбираться в ее настроениях. Такая натянутость с ним была для нее необычна. Не откладывая в долгий ящик, Шарлотта сообщила ему, что получила предложение играть в серьезной пьесе на Бродвее, в такой, о которой всегда мечтала. Такой возможности могло больше не представиться. Репетиции начинались в декабре. В случае положительного решения пришлось бы переехать в Нью-Йорк не менее чем на год, а может, и на более длительный срок, смотря сколько пьеса будет в репертуаре.

Олли сидел ошеломленный, не веря ни своим ушам, ни выражению ее лица. Чарли была врастерянности, а у него сердце готово было разорваться.

– А как же сериал?

Ему хотелось закричать: «А как же я?!»

– Мне пришлось бы расторгнуть контракт. Импресарио считает, что, если мы подойдем к этому толково, они согласятся.

– Тебе этого хочется?

– Не знаю. Мне всегда хотелось. Для меня Бродвей всегда был вершиной, квинтэссенцией актерского искусства. – Шарлотта была с ним, как всегда, откровенна. – Я говорю тебе только то, что знаю. Я сама еще не решила. Я сказала импресарио, что должна сперва посоветоваться с тобой. Но... Олли... я всегда хотела играть в пьесе на Бродвее, тем более в такой, как эта.

– Что это будет для нас означать? Что, по-твоему, я должен делать в течение этих двух лет? Сидеть здесь? Я не могу бросить здесь работу, я тут всего год, это место для меня важно на длительную перспективу, если не навсегда. Все мои дети учатся, я не могу их бросить или снова срывать с обжитого места. Они и так испытали это дважды в течение года. Понимаешь, Чарли, не могу. Не могу я все бросить и уехать, хотя очень хотел бы, чтобы ты занималась тем, что тебе нравится.

Оливер должен был думать и о своей карьере, и о своей семье. На лице Шарлотты отразилась мука. Она не хотела отказываться от предложения даже ради него, и это было видно.

– Я могла бы прилетать.

Ее слова ударили его словно электрический ток. Олли вскочил и стал расхаживать по комнате.

– Не говори мне этого, Чарли, – наконец произнес он. – Я уже один раз испытал такое с женщиной, которую любил. Она даже не попыталась выполнить свое обещание. Но даже если ты и попытаешься, как долго сможет продолжаться летание туда-сюда, чтобы провести вместе один день в неделю? Это смешно, это не получится. Мы еще не выстроили наших отношений, а ты хочешь подвергнуть их такому испытанию! Я бы предпочел расстаться сразу. Для нас обоих это будет менее болезненно, чем ждать год. Забудь об этом. Я не хочу слышать о «челночных – полетах».

Затем Олли попытался успокоиться и войти в ее положение.

– Послушай, Чарли, ты должна поступить так, как будет правильнее для тебя.

Он слишком сильно ее любил, чтобы запрещать, чего бы это ему ни стоило. Олли знал, что не имел права становиться на ее пути. Если бы он так поступил, в любом случае оба бы проиграли. Такой урок он давно усвоил.

– Определись, чего тебехочется.

Оливер прикрыл глаза от пронзительной боли. Но боль он испытывал и раньше, как, впрочем, и одиночество, и отчаяние, и готов был пережить их еще раз. Ради нее.

– Я думаю, тебе следует принять это предложение. Ты всегда будешь жалеть, если откажешься, и все равно придется за это расплачиваться. Соглашайся, крошка... Ты имеешь на это право. Ты сейчас на вершине карьеры. Такой шанс может больше не представиться. Но не жди, что я буду летать туда-сюда... и не верь, что можно иметь все. Это неправда. Иногда в жизни приходится выбирать. Сделай для себя правильный выбор. У меня нет других пожеланий.

У Олли на глазах выступили слезы, он отвернулся, чтобы Шарлотта их не видела.

– Ты хочешь сказать, что между нами все будет кончено, если я поеду?

Она была потрясена и тоже чувствовала, что ее сердце готово разорваться.

– Да. Но не потому, что хочу тебя к чему-то принудить, например, остаться здесь ради меня. Я просто говорю тебе, что один раз уже такое испытал и второй раз не могу. Так не получается. В конечном итоге мы все равно проиграем. Я лучше пожелаю тебе всего хорошего и поцелую на прощание, со слезами в душе. Но лучше сейчас, чем через год или два, когда может даже появиться ребенок. Да и мои дети вряд ли безболезненно пережили бы такую потерю. Я должен думать и о них. Я люблю тебя, Чарли, и поэтому готов разрешить тебе делать то, что ты хочешь. Теперь я поехал домой, а ты все продумай и позвони, когда решишь. Я пойму... Правда пойму.

Оливер плакал. Шарлотта не могла поверить, что он сказал такое, но все-таки смысл его слов до нее дошел.

– Мне не хочется только одного – узнать о твоем решении из газет.

И, не оборачиваясь, он вышел.