Когда Анрэ учился на третьем курсе, произошло событие, которое перевернуло всю жизнь. Однажды, поднявшись на открытую с четырех сторон верхнюю площадку Тюремной башни, молодой человек увидел у самого проема тоненькую фигурку. Девушка, одетая в шелковое цветастое платье и просторный сиреневый свитер крупной вязки, стояла спиной к нему и глядела вниз, ветер трепал расклешенную юбку и играл темно-русыми волосами. Незнакомка выглядела настолько легкой, почти невесомой, что казалось – еще миг, и она раскинет тонкие руки, расправит, точно крылья, рукава свитера и поднимется высоко-высоко в небо, навстречу перистым облакам. В то время Анрэ был еще очень робок с девушками, редко заговаривал с ними первым – но в тот раз слова вырвались сами собой:
– Вы не боитесь, что вас унесет ветром?
Незнакомка слегка вздрогнула – вопрос явно вывел ее из мечтательного забытья – и обернулась:
– Что вы сказали?
У нее было милое узкое лицо с чуть заостренным подбородком и удивительной красоты глаза насыщенного медового оттенка, в которых прятались смешинки. Он еще больше смутился, но повторил:
– Вы стоите так близко к проему… Я вдруг испугался, что порыв ветра подхватит вас, и вы улетите.
Она засмеялась и снова посмотрела вниз:
– А что? Было бы неплохо!
И добавила странную фразу:
– «Отчего это люди не летают, как птицы?»
– Я сам тоже часто об этом думаю, – признался Анрэ. Девушка окинула его заинтересованным взглядом и заметила в его руках альбом и карандаши.
– Вы художник?
– Ну, это слишком громко сказано… – поскромничал он. – Вообще-то я студент, изучаю математику в университете. А рисую просто так, для собственного удовольствия.
– А можно посмотреть?
– Конечно! – Он торопливо раскрыл альбом.
В тот период Анрэ Орелли никак не мог похвастаться обилием желающих ознакомиться с его творчеством. Меж тем ему всегда хотелось показать свои работы кому-нибудь понимающему, даже необязательно специалисту, просто человеку, который любит и ценит искусство. А эта девушка – Анрэ чувствовал это сердцем – была как раз из таких людей.
Интуиция его не подвела. Прекрасная незнакомка долго и с удовольствием разглядывала его зарисовки, отмечая в них именно те моменты, на которые обращал внимание он сам, и отпуская толковые замечания.
– Я вижу, вы очень хорошо разбираетесь в живописи, – не мог не признать он. – Это ваша профессия?
– Нет, только хобби. Я по образованию переводчик, работаю в газете.
– Правда? В какой же?
– В газете Степана Янко.
– Первый раз о такой слышу.
– Ничего удивительного. Это ведь газета для выходцев из России. Я русская, – с непонятной гордостью проговорила она и добавила: – Здесь меня называют Натали, но вообще-то мое имя Наташа или Наталья.
– На-та-лия, – с некоторым трудом повторил он.
– Нет, не совсем так! – поправила она. – Не Наталия, а Наталья, с мягким знаком. Есть в русском языке такая буква…
Взглянула на Анрэ и, поняв его замешательство, рассмеялась:
– Впрочем, можете не ломать язык и называть меня Натали. А как зовут вас?
– Анрэ. Анрэ Орелли. Мой отец был итальянец…
Признание девушки в том, что она русская, и особенно тон, которым были произнесены эти слова, слегка удивили Анрэ. Тогда среди его знакомых не было ни одного представителя этого странного народа. Русские казались ему каким-то непостижимым, алогичным явлением – возможно, благодаря тем противоречиям, которыми они были буквально переполнены. Он знал, что в этой дикой стране люди до сих пор живут в убогих деревянных домиках без всяких удобств и с печным отоплением, – но знал также и то, что именно эта нация дала миру многих великих поэтов, писателей, актеров и художников, чьи книги не выходят из моды на Западе, а картины служат настоящим украшением музеев, – Анрэ сам неоднократно любовался и восхищался этими полотнами. Русские приняли на себя самый значительный удар фашистских войск и вместе с союзниками сумели одержать победу в страшной войне – но до этого собственными руками устроили в своей стране кровавую и безумную революцию, после которой народ потерял свободу, а к власти приходит один тиран за другим. Все это никак не укладывалось в единую понятную схему, и оттого Анрэ привык относиться к русским, как относятся к человеку не то чтобы душевнобольному, но, как бы это сказать… со странностями. И ему было в диковинку, что его новая знакомая так гордится своей принадлежностью к этой специфической нации.
В тот раз вышло как-то само собой, что молодые люди вместе покинули старинное здание и отправились бродить по городу. Им было о чем поговорить – ведь они ровным счетом ничего не знали друг о друге, но оба почувствовали интерес к личности другого и трудно поддающееся объяснению влечение. День пролетел как одно мгновение, а следующим вечером Анрэ уже прохаживался по улице у подъезда невзрачного одноэтажного здания, где располагалась русская газета, нетерпеливо поглядывал на часы и ждал, когда из-за массивной двери выпорхнет, наконец, легкая фигурка.
Они стали встречаться часто, настолько часто, насколько это позволяли ее работа и его занятия в университете. Взявшись за руки, бродили по городу, осматривали архитектурные памятники, заходили в музеи, в маленькие кафе, обсуждали новости, книги, фильмы. И очень скоро Анрэ понял, что просто без ума от этой девушки, от ее тихого, нежного голоса, мелодичного смеха, задорной искорки в медовых глазах, непокорных темно-русых волос и ненового просторного свитера, который она носила не снимая. Этот свитер с вышитой на нем буквой F – что она означала, Наташа понятия не имела – был ее главной приметой, своеобразной визитной карточкой. Девушка говорила, что это память об отце. Эжен Алье был французом, мелким чиновником. В начале войны он вступил в ополчение и через несколько месяцев погиб. Натали до сих пор горевала о нем, и Анрэ, сам недавно потерявший обоих родителей, отлично ее понимал.
В своей газете Наташа выполняла обязанности редактора и корректора, а в свободное время писала стихи, рецензии на книги и переводила русских авторов на европейские языки и наоборот. Она свободно владела русским, английским, немецким и французским, у нее была потрясающая память и великолепное чувство слова. Анрэ искренне восхищался ее способностями, но Наташа только смеялась в ответ:
– Ой, ну ты скажешь тоже… Никакая я не способная, самая обычная. Ты просто не знаешь нашего редактора, Степана Янко. Вот кто действительно гений!
Скоро Анрэ познакомился и с ним. Тогда этот человек еще не был широко известен, его имя еще не упоминалось в литературных справочниках и энциклопедиях. Он лишь руководил скромной газетой для эмигрантов, вел в ней раздел культуры, писал о литературе и терпеть не мог, когда его тексты называли статьями.
– Это очерки, а не статьи! – горячился он. – Очерк – это широта, возможность высказаться не только на основную тему, но и на другие… В художественном смысле очерк стоит гораздо выше статьи. Кто этого не понимает, тот ничего не понимает не только в творчестве, но и в жизни!