— И что делать? — задал вопрос внимательно слушавший его Антон.
— Искать другие ходы. Кстати, один план у меня уже есть…
И Сергей принялся с энтузиазмом развивать свою идею.
Нужно зарегистрировать совместную компанию, капитал в которой будет разделен пятьдесят на пятьдесят. Это будет чисто российское предприятие, владельцами которого (ну и владельцами патента, соответственно) будут значиться Антон Житкевич и Сергей Пономарев. Антон будет отвечать за научную, содержательную сторону дела, а Сергей — за дипломатическую, организационную, представительскую, рекламную, словом, за весь менеджмент и маркетинг…
Дойдя до этого места, Сергей остановился: это был самый важный и опасный момент, потому что вполне резонным со стороны Антона был бы вопрос: с какой стати Пономарев должен стать совладельцем идеи, к созданию и разработке которой он не имел никакого отношения? И, честно говоря, убедительного ответа на этот вопрос у Сергея не было. Однако Антон ничего не спросил, никак не отреагировал на возникшую было паузу, и, облегченно вздохнув про себя, Пономарев продолжал развивать свой план дальше.
Созданная ими компания войдет в совместное предприятие, которое они откроют на паях с китайской стороной. И уже в нем капитал опять будет так же поделен пятьдесят на пятьдесят. Пятьдесят процентов — китайской стороне (с их стороны потребуются финансовые вливания, реклама на китайском рынке и прочее), а пятьдесят — компании Антона и Сергея, которые обеспечивают свою долю интеллектуальной собственностью, российской лабораторией, правом на использование патента и всеми идеями по внедрению «металла с памятью».
Нельзя не признать, что в таком раскладе был здравый смысл: в оперативности и грамотном подходе к бизнесу Сергею отказать было нельзя. Он обмозговал все основательно, продумал идею до мелочей, быстро и четко наладил необходимые контакты. С детства он владел этим редкостным умением — правильно устроить все так, как он считал необходимым, с наибольшим удобством и пользой для себя и своей команды.
Все в его проекте казалось надежным и правильным. Единственное, с чем Антон не был согласен, так это распределение долей капитала. Он, разумеется, ни на миг не забывал о Насте и обещании, данном им настоящему владельцу патента — профессору Лаптеву. И веско, твердо Антон заявил будущему партнеру, что есть еще третий участник проекта, которому по справедливости следует наибольшая доля прибыли.
— Если уж так необходимо сразу определиться с цифрами, — заметил он Сергею, — то наш капитал в любом случае должен быть разделен не пятьдесят на пятьдесят, а таким образом: тридцать, тридцать и сорок.
— И у кого будет сорок процентов? — недоуменно и чуть язвительно, приподняв брови, спросил Сергей.
— Это не составляет секрета, — быстро ответил Антон. — Понимаешь, я в жизни очень многим был обязан одному человеку. Он был подлинным автором технологии «металла с памятью», настоящим ученым и очень порядочным человеком. Он умер, но у него осталась внучка, и она по праву наследования должна владеть наибольшим количеством акций. А мы с тобой разделим оставшуюся часть прибыли пополам, как ты и предлагаешь: тридцать на тридцать, то есть по пятьдесят процентов от причитающейся нам доли.
Спорить в положении Сергея было решительно невозможно, да он и не собирался пока этого делать. Ну кто ему угрожает? Неизвестная юная девочка? Или Антон, который ни черта не смыслит в бизнесе?… В конечном итоге, если финансы и появятся, то по-настоящему управлять ими будет все равно он. Поэтому Сергей моментально согласился.
Следующим шагом была регистрация новой фирмы — закрытого акционерного общества.
Антон, как человек науки, привыкший все многократно перепроверять и раскладывать по полочкам, серьезно отнесся к уставу их вновь рожденного совместного предприятия. Он ведь нес ответственность не только за себя, не только за изобретение Лаптева, но и за судьбу его внучки. Поэтому он, не советуясь об этом с Сергеем — в конце концов, думал Антон, тот вряд ли стал бы возражать, ведь он тоже заинтересован в надежности дела, — нанял хорошего юриста, имевшего опыт работы в западном бизнесе, и попросил обрисовать ему все возможные ситуации, в которые может попасть их фирма. Житкевич хотел точно знать, к каким неожиданностям надо быть готовым и что сделать, чтобы Настасья ни в коем случае не осталась без дедушкиного наследства.
Антон собирался организовать юридическую сторону дела таким образом, чтобы Настя получала прибыль от патента при любом раскладе, что бы с ним, Антоном Житкевичем, впоследствии ни случилось. С ним, без него, при плохой или хорошей ситуации в фирме, при любом ходе событий она не должна была оставаться без денег, заработанных для нее дедом. И опытный юрист посоветовал ему консолидировать два пакета акций, то есть тридцать и сорок процентов уставного капитала.
— Это следует сделать только в том случае, если вы доверяете вашему партнеру Насте, а она доверяет вам. И об этом совсем необязательно ставить в известность третьего участника, — такой совет дала Антону яркая, уверенная в себе дама, юрист крупной американской фирмы, обосновавшейся в Москве.
Житкевич немедленно воспользовался ее советом и оформил договор о консолидации акций, который отнес на хранение Настеньке. Теперь в любом случае их общая доля, их голос были обеспечены семьюдесятью процентами акций компании. А это значило, что основной пакет будет находиться у них и, следовательно, компания будет принадлежать, по существу, им обоим — Антону и Насте.
Вообще, в последнее время он часто вспоминал о своем верном и мудром друге. Антон все больше проникался осознанием того, какой могучей личностью был этот человек, с каким большим ученым свела его судьба. Разбирая его научное наследие, просматривая оставшиеся после Лаптева наброски и записи, он не уставал поражаться силе его интеллекта, широте кругозора, исследовательской прозорливости. Он решил для себя, что когда-нибудь обязательно опубликует оставшиеся незаконченными труды профессора, но отложил их подготовку к печати до лучших времен, когда будет время, чтобы поработать с ними внимательнее, отобрать лучшее. И в то же время он хорошо понимал, что главным, о чем Лаптев завещал позаботиться ему, Антону Житкевичу, были отнюдь не его бумаги. Поэтому он взял себе за правило постоянно, хотя и ненавязчиво опекать Настю. После смерти деда она продолжала жить в той же квартире, весной закончила школу и поступила на биологический факультет в МГУ. Настя превратилась в хорошенькую, самостоятельную и энергичную девушку; и доселе незнакомая ей студенческая жизнь обещала ей быть захватывающе интересной.
К Костику она относилась как к любимому младшему братишке, часто брала его к себе и готовила его к поступлению в школу. Они вместе играли, гуляли и по-прежнему были привязаны друг к другу. Антон не рассказывал ей о своих семейных делах, но Настя обладала недюжинной интуицией и, как она выражалась, видела все по его носу. Светлану она никогда не любила, да и та, надо сказать, всегда относилась к ней с пренебрежительной холодностью и свысока.
Когда Светлана снова сбежала, Костик очень плакал; он плохо спал, побледнел и похудел от тоски по матери, непонятно за что наказавшей его. Настя, довольно крепко выражаясь про себя по поводу Антоновой жены, водила Костика в зоопарк, планетарий, на мультфильмы, лишь бы успокоить и отвлечь от грустных мыслей. И по-прежнему оставалась ближайшим и незаменимым помощником Антона в семейных делах, его верным другом и самым близким человеком после Костика.