И Юлька сразу же как-то воспряла, схватилась за ножницы и принялась за работу – это действительно было похоже на скоропалительную месть.
Платьице получилось очень оригинальным: из полосатых рукавов вышел роскошный воротничок-капюшон, а вместо помпона Юля приделала на него маленький колокольчик, прятавшийся в ворохе голубых и белых шнурочков. Таким же полосатым был и низ платья – узкая полоска по всему подолу.
– Ну что, бескозырка белая, в полоску воротник, – пропел я, увидев дочку в новом наряде, – это платье надо срочно выгулять.
И мы всей семьей отправились в ближайшую кафешку, где подавали взбитые сливки с черносливом и замечательный кофе по-турецки.
Каким образом Светкино платье могло оказаться в этой квартире? Вывод напрашивался только один – дочка была здесь. Ее переодели во что-то другое, а платьице осталось, завалилось за кресло и было второпях забыто… Но что же это получается – рыжая Регина причастна к похищению Светки?.. Получается, все было подстроено! Вот хитрая тварь, как ловко она обвела меня вокруг пальца!
Я кое-как сложил платьице и быстро спрятал его в свою сумку. В ожидании соседки, которая что-то задерживалась, я продолжал осматриваться – теперь уже, разумеется, с повышенным вниманием – но больше ничего важного не находил. Наконец, послышались шаркающие старческие шаги.
– Прошу прощения, что заставила пана ждать. Звонила старшая дочь из Кракова, мы теперь так редко с ней видимся. Когда она разошлась со вторым мужем, то…
Но у меня не было никакого желания вникать в их фамильную историю, меня слишком занимали собственные семейные дела. Я набросился на женщину с расспросами:
– Скажите, вы что-нибудь знаете о людях, которые жили тут несколько дней назад? Кто они? Откуда? Когда и куда уехали?
– Понятия не имею! – отвечала та. – С ними имел дело только Петр, я как раз хворала. Вроде бы семейная пара… Я их даже не видела, они и пробыли-то тут неделю, если не меньше. А до них квартира долго пустовала, желающих снять не находилось – больно дорого. Но Петр не хочет сдавать дешевле, хотя я ему сто раз говорила, чтобы сбросил цену. Лучше ведь сдать подешевле и иметь хоть что-то, чем вообще ничего, правда? Но он меня и слушать не хочет…
Я понял, что придется применить хитрость.
– Знаете, мне понравилась эта квартира, – сказал я, – и высокая цена меня не смущает. Я бы хотел поговорить с хозяином, как вы сказали его зовут, Петр?
– Да, Петр, Петро Григорьевич Нос. Записывайте адрес и номер телефона.
Чтобы занести координаты Петра в свою записную книжку, я пристроился за столиком в холле и обратил внимание на цветную бумажку около телефона. Это была рекламная листовка нашего автопарка.
– Можно я позвоню Петру Григорьевичу прямо отсюда?
– Попробуйте, но, боюсь, вы его не застанете. Они с женой до шести часов на службе.
Она оказалась права – телефон хозяина квартиры не отвечал. Ну что же, придется ждать до вечера.
Во дворе, под сенью каштана, меня вдруг осенило. А что, если?.. Во всяком случае, проверить надо обязательно. Я спешно вынул мобильный и набрал знакомый номер нашей диспетчерской.
– Девочки, алло, кто там?
– Та це ж я, Герман Валерьянович, Гала!
– Здравствуй, Галочка! У меня к тебе будет очень важное дело! Посмотри, пожалуйста, не было ли у нас за последнюю неделю вызовов на Двирцеву площадь, дом шесть, квартира пятнадцать? Поняла?
– Зрозумила, чай, не дурная! Зараз пошукаем… Двирцева два, Двирцева семь… Ось, е! Двирцева площадь, шесть, квартира пятнадцать! Осемнадцатого травни, девятнадцать годын.
– Восемнадцатого мая в семь вечера? А кто вез?
– Та ж мий Остап Миколаич!
– Остап? Он на месте?
– Ни, нэмаэ.
– Галя, он мне срочно нужен! Разыщи, из-под земли достань, слышишь! Я через пятнадцать минут буду в парке, пусть он тоже подъедет, это очень важно!
– Зараз, Герман Валерианович!
Галя Черемешко была женщиной толковой. Вскоре ее муж Остап стоял передо мной, нервно поигрывая ключами от машины. Он был немного встревожен срочным вызовом, и я торопливо объяснил ему, что все в порядке, ничего не случилось и он ни в чем не виноват. Просто мне нужно кое-что узнать.
– Ведь это ты забирал пассажиров с Двирцевой площади шесть, квартира пятнадцать, вечером восемнадцатого мая?
– Памъятаю, йыздыв. [5]
– А кого ты вез?
– Сим’ю виз. Прыйижджи, судячи з вымовы – точни москали. Панночка молодэька – ох и красуня… Я б йийи и сам з задоволенням… Руденька, з ногамы вид вух. А чоловъяга з нэю – дывытыся нэма на шо. Товстый, лысый, в литах – рокив мабуть з пъятдесят йому. Протэ, бач, багатенький. Пъятдесят гривень жбурнув мэни и рэшту нэ взяв. Ще дытынка з нымы була… [6]
– Ребенок? – только что не заорал я.
– Самэ так, дытынка! – подтвердил явно озадаченный моей реакцией Остап. (На работе ведь никто не знал о моем несчастье.) – Дивчынка, зовсим манэнька – рочкив из тры, нэ бильше. [7]
– Немедленно расскажи мне о девочке! – потребовал я.
– Та нэма що розповидаты. Я йийи и нэ роздэвывся як слид вона увэсь щлях спала. Вона спала вже як воны до машины сидалы, мужик йийи на руках трымав. Дивча як дивча… Здаэться билявка. Я на нэйи взагали нэ дывывся – все бильше на йийи мамашу споглядав. [8]
– Как она была одета? Девочка?
Остап только пожал плечами. Я понял, что слишком много от него хочу.
– А куда они ехали?
– До аэропорту! У ных и вализы булы, мене попрохалы знесты. [9]
– Вот, значит, как… О чем говорили по дороге?
– Ну як звычайно, про що люды говорять як на потяг або лытак поспишають. Чи встыгнемо, чы усэ на мисци, докумэнты, квыткы чи у порядку. Хвылювалыся. [10]