— Ну теперь знаете…
— И вы собираетесь вытащить самолет из этих зыбучих песков? — удивился Дронго. — Мне кажется это неразумным. Он ведь может сломаться пополам.
— Что-нибудь придумаем. — Полковник повернулся к Дронго и вдруг спросил:
— Меня очень интересует один вопрос — только один, как и вас вчера ночью. Я обратил внимание на вашу наблюдательность и сообразительность. Но со вчерашнего дня вы не задали мне самого главного вопроса, который был бы вполне естествен в подобной ситуации. И вы знаете, какой это вопрос — что с вами будет? Вы же давно поняли, что мы не спасатели и не Общество Красного Креста.
Или вы такой бесстрашный, что вас не интересует собственная судьба?
— Интересует, — улыбнулся Дронго. — Но боюсь, что некоторые вещи я знаю лучше, чем вы.
— Что вы имеете в виду? Сюда направляются вооруженные отряды?
— Конечно, нет. В восемь часов утра вряд ли можно собрать внушительный вооруженный отряд. Скорее после полудня. Знаете, мне кажется, что с этим самолетом все не так просто.
— В каком смысле? — Теперь полковник был явно заинтригован.
— Он как-то странно упал, не находите? В очень интересном месте.
Обратите внимание на ту песчаную полосу, ближе к холмам. Здесь вполне можно сесть. Опытный летчик сможет с некоторой долей риска посадить «Боинг» на этой прибрежной полосе. Но взлететь отсюда уже невозможно. Ни при каких обстоятельствах. Вам не кажется странной подобная ошибка летчика? Ведь если он сумел дотянуть самолет до этой полосы и посадить его, то почему потом самолет оказался на другом ее конце, в зыбком песчанике, почти рядом с водой?
Полковник посмотрел сначала на полосу у холмов, потом на удалявшийся грузовик. И нахмурился.
— Вы слишком много знаете, — с явной угрозой сказал он. — А я всегда очень опасался людей, знающих много.
— Тогда буду молчать, — вздохнул Дронго.
— Уже поздно, — заметил Высоченко. — Вы слишком наблюдательны для обычного члена какой бы то ни было комиссии. И слишком некстати оказались именно здесь. — Дошли, — крикнул издали Казбек, — дошли!
— По машинам! — приказал Высоченко. Рядом с ним находились четверо его людей, а один сидел в джипе рядом с Исмаилом. Полковник резко махнул рукой, и все сели в джипы, оставив грузовик перед песчаником. Второй грузовик надо было сохранить. Первый, на котором была установлена лебедка, уже никогда не покинет песчаник. Ему не вырваться из мягких, но цепких объятий этих песков.
Джипы, набирая скорость, помчались к прибрежной полосе, остановились у грузовика, и Высоченко приказал своим людям начать установку лебедки. Водители отогнали джипы обратно. Нельзя было рисковать. Вместе с ними уехал и Исмаил.
Полковник приказал Дронго остаться.
— Он здесь, — показал счастливый Казбек на длинную полосу песка, протянувшуюся вдоль моря, — он завяз прямо здесь. Видимо, он садился на песчаник.
— Здесь невозможно сесть, — возразил Дронго, — он садился в другом месте. У тех холмов, — показал он значительно севернее того места, где они находились.
— Вы опять вмешиваетесь? — разозлился Высоченко.
Казбек нахмурился.
— Я знаю, где наш самолет, — сказал он с явной угрозой в голосе. — Ты мне не указывай. Сами разберемся.
Дронго промолчал. Он видел, как все нервничали. Казбек командовал людьми, устанавливающими лебедку, а его братья и еще несколько человек, взяв лопаты, начали копать, пытаясь прощупать место, где именно находится остов самолета.
К десяти часам утра удалось добраться до самолета. Лопата одного из братьев Казбека ударилась о металл. Все закричали от радости, бросились обнимать друг друга. Даже Высоченко повеселел. Они все-таки не зря совершили это трудное и опасное путешествие. Они не зря пробивались сюда, испытав столько мучений, сталкиваясь с такими опасностями.
— Мы постараемся сначала определить, как расположен самолет, — пояснил Казбек, — а потом начнем подводить лебедку.
— Правильно. — У полковника тоже поднялось настроение, и он, посмотрев на задумчивого Дронго, не удержался, чтобы не пошутить:
— Вот видите, вы были не правы. Самолет здесь. Все в порядке. Кстати, вы ведь должны позвонить и сообщить, что все еще находитесь в ауле и здесь нет никаких следов самолета.
Вот ваш телефон, можете позвонить. Вчера вы его, кажется, случайно отключили. А может, намеренно, мне трудно разобраться в ваших хитростях.
Дронго взял телефон, включил питание и снова набрал номер мобильного аппарата Георгия Чумбуридзе.
— Добрый день, Георгий, — сразу начал он, опасаясь, что майор может его прервать, — мы пока еще в ауле. У нас все в порядке, самолета здесь нет, и о нем никто не слышал.
— Какой аул? — тревожно спросил Георгий, — Мы пытаемся засечь ваш телефон. Не отключайте его.
Дронго закончил разговор какими-то незначительными словами и отключился. Но сделал это нарочито вызывающе, чтобы заметил Высоченко.
Полковник взял телефон и, обнаружив, что он отключен, покачал головой, улыбаясь.
— Опять хотите нас обмануть. На этот раз не получится. — И с этими словами он включил телефон.
Высоченко был опытным профессионалом, умелым организатором многих преступлений. Он был знающим, хитрым, умным, проницательным человеком. Но даже он при всех своих достоинствах не смог бы обыграть психологически такого аналитика, как Дронго. Тот решил действовать методом от противного. Когда вы намеренно совершаете действие, как бы направленное против вашего соперника, с тем чтобы он, исправив это действие, считал, что тем самым срывает ваши планы.
На самом деле «эффект противодействия» был давно рассчитан психологами и давал ошеломляющий по своей результативности эффект. При этом подобный метод мог быть применен только к очень умным и опасным соперникам. Для идиотов подобный метод явно не годился. Ибо они не смогли бы просчитать даже собственные действия.
Полковник включил телефон и, увидев тень огорчения, мелькнувшую на лице Дронго, весело улыбнулся. Он и не подозревал, что столкнулся с самым известным аналитиком мира, который в данный момент явно обыграл его по всем статьям.
— Подтягивай трос! — кричал Казбек, командуя возившимися у самолета людьми.
Дронго подошел ближе. Он видел, как закрепляли трос на хвосте лайнера.
— Нужно копать дальше, — показал Казбек. — Если потянем, то можем сломать самолет.
Полковник посмотрел на Дронго и, бросив ему лопату, взял другую, поспешив на помощь. Они ожесточенно отбрасывали песок. Все работали молча. Но когда довольно четко стал обозначаться контур всего самолета, Высоченко, ухмыльнувшись, спросил у Дронго: