Губы Дэра слегка изогнулись.
— Думаю, этого джентльмена звали Гесиод, а не Гомер.
Шарлотта прижалась к нему и взяла его лицо в свои ладони.
— Неужели так важно, кто именно это сказал? — спрашивала она между короткими поцелуями, которыми покрывала его щеки. — Неужели что-то еще имеет значение, кроме того, что ты мой муж и я люблю тебя, и хочу, чтобы ты мне показал, как занимаются любовью в кресле — ведь ты так соблазнительно дразнил меня этим несколько месяцев назад?
Дэр еще некоторое время боролся с собой. Здравомыслящая его часть, понимавшая, что он недостоин Шарлотты, та, что советовала выбрать трусливый выход из положения как единственный способ освободить Шарлотту, убеждала его столкнуть жену с колен и уйти. Спрятаться в спальне, в темноте, скрывающей шрамы, в том числе и те, что ныли в душе. Но тепло жены, ее мягкое, прижимающееся к нему тело, любовь, светившаяся в ясных синих глазах, заполняли его таким сильным чувством, что отчаяние разлетелось в клочья. Дэр знал, что должен оттолкнуть ее, но был слишком слаб, чтобы отказаться от предложенного ею убежища.
Она пробормотала его имя, пока он стягивал с нее платье и обнажал груди — ее восхитительные груди. Они так красиво смотрелись, обрамленные зелено-кремовым платьем и кружевами сорочки! Дэр взял одну грудь в руку и нежно потер большим пальцем сосок. Шарлотта застонала и выгнула спину. Он беззвучно выругался, сцепил зубы, попытался заставить правую руку пошевелиться и вздрогнул. Шарлотта сама взяла искалеченную руку и прижала ее к своей груди.
— Как дорогой шелк, — шептал Дэр, лаская ее груди. Поразительное тепло словно втекало в кончики пальцев и растекалось по всему телу. Его рука выскользнула из-под ее, но он изо всех сил напряг мышцы и сумел удержать ее на округлости бедра Шарлотты, теплом даже сквозь платье.
— Знаешь, я как раз собиралась сказать то же самое про тебя, — отозвалась Шарлотта, гладя его обеими руками. — Твое мужское орудие так затвердело, но в то же время кожа такая мягкая. Это и вправду поразительное орудие, да? Я имею ввиду — когда оно обмякшее, там и смотреть-то особо не на что. Я бы даже сказала — оно такое комичное, когда вяло болтается во все стороны. Но когда ты делаешь его таким, оно просто вызывает благоговение. А как ты это делаешь, Дэр? Тебе потребовалось много времени, чтобы научиться? Наверное, пришлось брать уроки? Я, конечно, видела животных, но мужчины — это же не животные, поэтому я все время удивляюсь, как у вас это получается.
Дэр терпел ее прикосновения (продолжая говорить, Шарлотта одновременно ласкала его) столько, сколько мог. Он стискивал зубы. Он сжимал челюсти. Он впивался пальцами в ее платье. Он пытался думать о чем угодно, лишь бы отвлечься от огня, полыхавшего при каждом движении ее пальцев, но понимал, что долго не выдержит.
— Шарлотта, — произнес он так решительно, как это вообще возможно для мужчины, находящегося на грани экстаза. — Если ты не против, давай отложим лекцию о мужской физиологии на другой раз.
Она подалась вперед, прижавшись к нему мягкими грудями.
— Обещаешь? — Шарлотта легко целовала его, и Дэр не выдержал — запустил руку в ее волосы и впился в ее губы. Это было необыкновенно хорошо, и только тогда, когда она заерзала у него на коленях, он оторвался от ее восхитительного рта.
— Я всегда выполняю свои обещания, — пробормотал Дэр в ее грудь и сомкнул губы на манящем твердом бугорке. Он дразнил и покусывал сосок, наслаждаясь ее стонами удовольствия и тем, как ее пальцы впивались ему в бедра, потом переключился на второй, лизал и посасывал его до тех пор, пока Шарлотта не задышала так же тяжело и прерывисто, как и он сам. Дэр выпутался из ее волос и погладил по спине. Она задрожала от удовольствия. Дэр скользнул рукой по ее бедру, стремясь туда, где она нетерпеливо ждала его.
Огонь желания смешался с любовью, вожделение Дэра было тесно связано с радостью — Шарлотта принадлежит ему, сейчас, сегодня ночью, всегда.
Дэр подвинулся вперед, приподнял Шарлотту. Она скользнула рукой между их телами и медленно стала садиться на него. Волна удовольствия захлестнула Дэра. Он показал жене, как нужно двигаться на нем, и в груди вспыхнуло чувство собственности. Это его жена, его Шарлотта, его ошеломительная, страстная богиня, чья любовь исцеляет, несмотря на желание умереть.
Он думал, что она воплощение дьявола? Дэр перестал целовать ее нежную шею и посмотрел на жену. Она выгнула спину и широко распахнула глаза от восторга приближающегося экстаза. Ее исступленный восторг заполнил Дэра, привязал его к ней, и он уже не мог понять, где заканчивается она и начинается он сам. Ее любовь омывала его жаркой волной такой силы, что захватывало дух, его имя сорвалось с ее губ, и он сдался, изливаясь в нее своим семенем. Шарлотта сладко дышала на него, нежно целовала, говорила какие-то милые, бессмысленные слова…
Она не дьявол, она ангел.
И он никогда ее не отпустит.
Шарлотта удобно лежала на муже, все еще сжимая его ногами. Он дышал уже спокойнее, но все же немного хрипловато. Она легонько пошевелилась и улыбнулась. Его сердце сильно колотилось. Кто бы мог подумать, что такая простая вещь, как сердцебиение, может доставить столько удовольствия, такую удовлетворенность? Причем, подумала Шарлотта, это связано не столько с самим актом, сколько с тем, что в момент пика Дэр громко прокричал ее имя.
Она умиротворенно вздохнула. Как хорошо, что ей удалось его соблазнить! Как чудесно увидеть в его глазу что-то другое, а не только жалость к себе!
Она снова пошевелилась, и рука Дэра обняла ее крепче.
— Я бы с радостью, любовь моя, но дай мне немножко времени. Я уже не тот, что раньше.
Шарлотта захихикала, поняв, о чем он, и вдруг замолчала — надо же было настолько потерять контроль над собой, чтобы захихикать! Она никогда не хихикала, она гордилась тем, что не относится к хихикалкам.
— Боже, какая я сегодня дурочка, — пробормотала Шарлотта и заерзала. Она замурлыкала себе под нос от удовольствия и покрутила бедрами.
Дэр удивленно посмотрел на нее, и его губы медленно-медленно изогнулись в лукавую улыбку.
— Вы, мадам жена, совершенно неисправимы.
— Знаю. За это ты меня и любишь, — ответила она с безупречным самообладанием. — Значит ли это, что ты поправляешься? Может, уже перестанешь хандрить и вернешься к работе над двигателем?
Его единственный глаз, сверкавший от страсти, мгновенно потускнел. Дэр хмуро поджал губы, аккуратно снял с себя Шарлотту, поставил ее на ноги и сел сам.
Дурной знак, решила Шарлотта. Она вздохнула и одернула платье.
— Жизнь, милая моя жена, вовсе не так проста, как кажется.
Дэр отвернулся от нее и посмотрел в окно, на оживленную улицу внизу. Шарлотта нахмурилась.
— Это цитата или просто твое наблюдение?
Он пожал плечами и не ответил.