– Знаешь, если подобрать другой карандаш, разница между твоими глазами будет не столь заметна. Я понимаю, что тут уже ничего не поделаешь, но можно ведь как-то скрасить этот недостаток. Леди не следует уподобляться раскрашенной шлюхе, косметика должна подчеркивать природную красоту. Здесь нужна тонкость.
Я переключила цифровую камеру на ручной режим.
– Не могли бы взять на руки… мистера Вугамса? Я хочу вас сфотографировать.
– Конечно же, я с радостью щелкнусь! Иди сюда, мой Вугамс.
Я установила фокус, проверила, выключена ли вспышка (со вспышкой привидения получаются почти невидимыми), и сделала несколько снимков.
– Обязательно сними меня слева. – Эсме повернулась ко мне в профиль. – Говорят, это мой лучший ракурс. Всегда подчеркивай свою лучшую сторону, дорогая. Держи мужчину с этой стороны, пусть он видит тебя в лучшем свете. Да, и еще: брови! Нынешние молодые леди понятия не имеют, как ухаживать за бровями.
– Спасибо, но мои брови в полном порядке. А теперь не сфотографируетесь ли вы у стены? Может, на темном фоне снимки выйдут четче.
– О, разумеется! – Она послушно подошла к оклеенной синим шелком стене и приняла позу в духе восходящих звезд Голливуда 1930-х годов. – А что касается твоих бровей, милочка, – она прищелкнула языком, – то они напоминают здоровенных мохнатых гусениц, усевшихся на лицо. Неужели ты этого хочешь? Брови – это маленькие изящные дуги, которые привлекают внимание к глазам.
Я посмотрела на нее поверх камеры, вопросительно изогнув одну «здоровенную мохнатую гусеницу».
– Ну, может, к твоим глазам действительно идут более густые брови, но им нужен уход. Уход и еще раз уход.
– Угу. Еще несколько кадров – и я закончила. Я отпущу вас, и вы спокойно перейдете на новый виток существования.
Пока я снимала, Эсме сохраняла дежурную улыбку, но стоило мне отложить камеру, как она шагнула ко мне, энергично мотая головой. Все ее кудряшки тряслись как бешеные.
– Нет, я не могу этого сделать, милая! Я еще не готова уйти.
Я записала в блокноте условия, при которых были произведены снимки, настройки камеры, день и время, и убрала фотоаппарат в сумку.
– Значит, у вас остались не земле незавершенные дела? Ну, никаких гарантий я давать не могу, но я сделаю все, что в моих силах. Что мне для этого нужно?
Она улыбнулась и погладила меня по плечу.
– Заняться собой. Ты – мое незавершенное дело, дорогая.
Я вытаращила на нее глаза.
– Что? – пропищала я. – Что значит: я – ваше незавершенное дело? Мы ведь даже не были знакомы, пока я не вызвала ваш дух!
Женщина кивнула, энергично тряхнув кудряшками.
– В самую точку. Как только я тебя увидела, то сказала себе: «Эсме, эта молодая женщина нуждается в твоей помощи. Ради этого ты столько лет томилась в этой комнате». И я оказалась права! Тебе просто необходима моя поддержка.
Я вспомнила все, что читала про освобождение духов. Можно ли отправить дух восвояси против его воли?
– Блин, – выругалась я, поняв, что это невозможно. Нельзя освободить дух, пока тот сам не захочет уйти.
– Элли! Следи за языком! Речь – мерило наших личных качеств. Леди надлежит исключить из своего словаря все бранные и грубые слова. Выражаться нельзя ни в коем случае! Какой джентльмен захочет, чтобы его жена ругалась как сапожник?
Я опустилась в кресло. В горле у меня застыло сдавленное рыдание.
– Эсме, я вижу, вы искренне убеждены, что мне нужна помощь. Я очень признательна нам за доброту и за такие – «никчемные»… «навязчивые», «устарелые»… – полезные советы. Но спешу сообщить, что жизнь моя сложилась счастливо. У меня есть все, чего только можно желать: прекрасная работа – особенно теперь, когда мне удалось вызвать двух духов и собрать достоверный материал, – хорошая квартира, друзья…
Она склонила голову набок.
– А как же Кристиан?
Я хотела улыбнуться, но слишком устала и улыбка не вышла. Кромка неба посерела: верный знак того, что близится рассвет.
– Кристиан не вписывается в мою жизнь. Он просто знакомый. Понимаете, мне очень приятна ваша компания, и я бы хотела, чтобы вы остались подольше, – маленькая ложь во спасение еще никому не причинила вреда, – но было бы крайне эгоистично с моей стороны вас задерживать. Ведь впереди вас ждет блаженство.
– Ну что ты, милочка! Какое же может быть блаженство, если я буду знать, что вы с этим молодым человеком так и не наладили отношения? Нет, – она уселась на кровать с котом на руках, – я останусь с тобой, пока все не устроится.
– Ho…
Все без толку. Битый час я уговаривала Эсме согласиться на освобождение (если, конечно, на этот раз у меня получится), но она твердо стояла на своем: не может она уйти, пока не увидит, что я счастлива. Я трижды объясняла, что мое счастье никак не связано с Кристианом, но в ответ слышала лишь критику в адрес своего гардероба, прически и всего остального, начиная с того, как я веду себя с мужчинами, и кончая цветом моих носков.
К восьми часам я выдохлась окончательно. Сказалось отсутствие сна, к тому же я затратила уйму энергии на то, чтобы вызвать Эсме. Впрочем, от ее советов я устала куда больше.
Я взяла пижаму и удалилась в ванную: единственное место, где можно расслабиться и не опасаться, что мои брови, нижнее белье и ночнушка будут подвергнуты критике.
Но покой длился недолго.
– Какой уютный вид, – заметила Эсме, вплывая внутрь сквозь закрытую дверь. – Мне всегда нравилась эта комната, отсюда открывается чудесная панорама парка. Разумеется, я имею в виду сам номер, а не ванную. Небольшой совет, милочка: женщины с маленькой грудью никогда не должны горбиться. Это зрительно уменьшает бюст, а тебе его нужно подчеркивать.
Я опустилась пониже, так, чтобы мой «зрительно уменьшенный» бюст скрылся под водой. Может, мне вообще с головой нырнуть? Но если я утону в ванне, то мы с Эсме станем соседками, и я буду вынуждена терпеть ее рядом целую вечность. Бр-р-р! При одной этой мысли мороз пошел по коже.
– Эсме, я принимаю ванну! – Вода доходила мне уже до подбородка. Я подняла губку и помахала ею в воздухе. – Видите? Вода. Пузырьки. Ванна. И я.
– Не обращай на меня внимания, дорогая; я найду, где притулиться. Поболтаем? А это твоя косметичка, да? Можно взглянуть? Я посоветую, что пойдет к твоему тону кожи и к твоим… э-э-э… глазам.
Только этого не хватало! Похоже, привидение всерьез намерено стать мне родной матерью.
– Нет, этот карандаш тебе определенно не подходит. Может, он неплохо смотрится с темным глазом, но для белого глаза он чересчур резкий.
– Мой глаз не белый, а серебристый. Или серый, кому как нравится. Врач сказал, что левый глаз у меня – серый, просто очень светлый, а правый – обыкновенный карий.