Еще бы не знать! Все, за что я сражалась в течение последних семи лет, все набитые шишки; маленькие достижения, начиная с того, что я научилась подводить баланс чековой книжки и кончая устройством на работу; победы, одержанные над монстром, так долго державшим меня в порабощении, – все это пойдет прахом, будет пущено коту под хвост. Я окажусь никчемной неудачницей, как на повышенных тонах предсказывал некогда Тимоти. Мол, ни на что я не гожусь, настолько тупа, что в одиночку мне не выжить. И вообще чокнутая какая-то.
Я вскинула подбородок, прижала к себе сумку и, сгорбившись, продолжила медленно спускаться по лестнице. На мою долю выпало столько испытаний, что теперь уже ничто не могло меня напугать – если у меня хватило сил покинуть мужа-тирана, значит, не спасую и перед этой настороженной тьмой.
Я уцепилась за эту мысль как за спасительную соломинку. Но чем ближе я подходила к подвалу, тем сильнее становились дурные предчувствия. Кто-то словно нашептывал мне: «Остановись!» – а здравый смысл твердил, что черт с ней, с честью, надо спасаться, пока то, что за дверью, меня не сцапало.
Меня накрыла холодная волна ужаса, и я застыла посреди лестницы, мертвой хваткой вцепившись в пыльные перила, – ноги отказывали мне. Я не могла дышать: на меня давила чернота за дверью. Ни сглотнуть не могла, ни моргнуть – казалось, даже сердце остановилось. До моего настороженного слуха из комнаты донесся еле слышный звук – приглушенные удары.
– Чье-то сердце бьется, – прохрипела я, с трудом двигая онемевшими от страха губами, и тут же пожалела о своих словах: теперь зловещая тьма еще более сгустилась. Ее внимание было приковано ко мне.
– Блин, – прошептала я, разрываясь между желанием бежать и двигаться дальше. Судьба бросает мне вызов: я просто обязана узнать, что находится в этой комнате!
Сердце словно оттаяло и забилось, стремительно набирая скорость. К содержимому моей черепной коробки прихлынула кровь. По-прежнему кружилась голова, и я неважно ориентировалась в пространстве, но выбор был сделан.
Самое главное, не пуститься наутек, хотя убегать от опасности – один из основных инстинктов. Свободной рукой я отодрала пальцы от перил, тихонько хныкнула и спустилась на одну ступеньку вниз.
– Раз, – считала я таким тихим голосом, что его заглушил бы даже звук упавшего перышка. Еще один шажок. – Два. Осталось еще три ступеньки. Три. Осталось еще две.
Мой желудок готов был вывернуться наизнанку – я уже жалела о том, что напилась воды.
– Четыре. Еще одна ступенька, Элли. Ты сумеешь!
Мое неровное, взволнованное дыхание становилось все громче – отвлекающий маневр, дабы заглушить здравый смысл, твердивший: «Беги! Спасайся!» Преодолев последнюю ступеньку, я предстала перед закрытой дверью.
Теперь уже без всяких усилий я чувствовала, что за дверью находится нечто. Я не только не открывала свое сознание, а, напротив, выстраивала барьеры, заслон между собой и этой сущностью. Все без толку. От комнаты веяло муками, страданиями, болью – эти терзания были ужасны тем, что не имели ни начала, ни конца. Повсюду царила тьма, чернота, полное отсутствие света. Комната дышала безнадежностью. Мне вспомнились древние карты, на которых были изображены морские чудовища и стояли подписи типа: «Здесь обитают драконы».
Да… Я бы предпочла встречу с драконом.
Обратившись к четырем сторонам света, я начертала защитные символы. Лишь приложив титанические усилия, мне удалось обуздать страх. Быстро, не оставляя себе времени на раздумья, я ухватилась за ручку и распахнула дверь.
Поначалу казалось, что свет фонарика не в силах развеять кромешную тьму. Затем до меня донесся слабый звук: кап, кап, кап… Я посветила фонариком влево.
Луч фонарика упал на деревянный стол. На столе обозначился темный силуэт – с виду явно человек. Я робко шагнула вперед и вдруг вспомнила! Выронив сумку, я бросилась к неподвижному силуэту. Это был мужчина из моего сна, мужчина, умерший ужасной смертью. Его призрак, обреченный на вечные страдания, остался в этой комнате в ожидании того, кто сумеет избавить его от земных мук. Он ждал меня!
– Ах ты бедный! – прошептала я и склонилась над ним, ломая руки. Мне очень хотелось к нему прикоснуться, но я знала, что этого лучше не делать: может нарушиться энергетическая структура призрака. Несмотря на закрытые глаза – в моем сне они были открыты, – я чувствовала, что ему известно о моем присутствии.
– Не волнуйся, доверься профессионалу. Я помогу тебе отправиться в мир иной, где ты обретешь долгожданный покой. Боже, а кровь совсем как настоящая! Как ты, должно быть, мучился перед смертью! Подожди – сейчас достану свои записи и все улажу.
Порывшись в сумке, я вытащила блокнот, мел и толченый женьшень – один мой знакомый колдун уверял, что женьшень просто бесподобен при освобождении духа – и встала рядом с призраком мужчины.
В комнате царила тишина, слышно было только, как на пол стекает кровь.
– Э-э-э… Освобождение духа, освобождение духа, где же это? А, вот оно.
Я прижала фонарик к шее подбородком, затем одной рукой выдернула затычку из сосуда с женьшенем, а другой начертала над привидением защитный символ. Бедный! Нужно помочь ему во что бы то ни стало.
«Кап, кап, кап», – сочилась кровь из ран. Шелестел рассыпаемый мною молотый женьшень. Вдруг у меня зачесался нос.
– Уходи.
Я оторвалась от блокнота, где была описана процедура освобождения призрака, и уставилась належавшего передо мной мужчину. Это он, что ли, сказал или у меня разыгралось воображение? Призрак лежал без движения – даже грудь не вздымалась. Я наклонилась поближе и была вынуждена признать, что тот, кого я видела во сне, полубог, мужчина моей мечты, – не выдерживает никакого сравнения с этим красавцем.
Хорош, ничего не скажешь.
Все открытые участки его тела были изуродованы ранами (мне ужасно захотелось заглянуть под ткань, скрывавшую его пах), но, несмотря на это, мужчина был до того восхитителен, что просто дух захватывало.
Его израненное тело было загорелым и гладким – так и хотелось погладить. Мускулы на груди и животе развиты, но не чрезмерно. Скрещенные на груди руки покрыты тонкими темными волосами, так же как и сама грудь. Я вновь скользнула взглядом по набедренной повязке и вздохнула: это же надо – так издеваться над таким красавцем! Судя по всему, он жил лет сто назад – на это указывали развитые мускулы бедер. Мама называет такие бедра бедрами наездника. Но больше всего мое воображение поразило его лицо – у призрака были резкие, мужественные черты и волевой подбородок.
– Да, наверно, до того как над тобой поизмывались, ты был парень хоть куда, – вздохнула я. Мне ужасно хотелось отвести с его лба смоляную прядь. Лишь на лице у него не было порезов. Интересно, что послужило причиной столь ужасной смерти? Я с трудом оторвала взгляд от его губ – они были очень хороши – и напомнила себе, что невежливо пялиться на привидения.