— В худшем варианте нас будут разделять машины две, не больше. Я беру ключи, лезу озабоченный под минивэн. Как только Олег дает добро, я уже под «Лэндкрузером», — без запинки произнес Пашутинский.
— Туда-сюда-обратно, тебе и мне приятно, — задумчиво пробормотал Коломийцев.
— Именно так.
— За три года я насмотрелся, как здесь машинами пользуются. Если в Европе никто сам не заглядывает под капот, то здесь тем более.
Прямиком на СТО — своим ходом или на эвакуаторе. А уж ложиться на землю, как наши мужики привыкли… На вас моментом обратят внимание.
— Можно надеть одинаковые комбинезоны, — предложил Веденеев. — Тогда Володя будет смотреться убедительнее.
— Комбинезоны само собой, — кивнул старший.
Олег готов был поручиться, что Коломийцев даже не думал о спецодежде. Он терпеть не мог начальников, которые выискивали недостатки в работе подчиненных, а все дельные предложения принимали как само собой разумеющееся. "Успокойся, — сказал он себе. — Ты сегодня слишком раздражен.
Коломийцев не лучше и не хуже других. Просто у него есть дипломатический паспорт, а у вас с Володей обычные с визой".
— Придумаем название фирмы и нанесем по трафарету на оба комбинезона. Еще и на транспорт в придачу. Загнать в какой-нибудь тупик, взять распылитель и за минуту пустить надпись по борту. Смываемой краской, чтобы не было вопросов при возврате «колес».
«Вот это дельная мысль, — отметил Олег. — Надпись всегда отвлекает от номера. Даже если после взрыва соседство минивэна с „Лэндкрузером“ покажется кому-то подозрительным, полиция потратит день-другой на поиски мнимой фирмы».
Еще один вопрос: что потом делать с минивэном, взятым напрокат по подложным документам? Сейчас он стоит среди тысяч других машин на огромной крытой стоянке в пять наземных этажей и три подземных. Лучше всего после взрыва загнать его туда же.
Ни в коем случае не оставлять на открытой стоянке, там минивэн быстрей обнаружат, если кто-нибудь из свидетелей-зевак все-таки заметит и сообщит номера. На крытой стоянке данные машин не вбиваются в компьютер. При въезде на четвертушке разграфленной розовой бумаги проставляют от руки время и прижимают ее «дворниками» к лобовому стеклу. При выезде считают срок и выбирают чек к оплате.
— Сколько пробудете возле мечети?
«Сколько ни скажем, он обязательно скорректирует время», — подумал Олег.
— Думаю, четверть часа хватит, — прикинул Пашутинский.
Старший перевел взгляд на Веденеева.
— По пятницам наш герой молится в два раза дольше обычного. Можно еще поторчать, — ответил Олег.
По плану операции он должен был все это время оставаться на водительском месте. Пашутинский подвесит взрывное устройство к днищу «Лэндкрузера» и отправится в магазинчик, где купит хурму — большую открытую коробку. У возможных зевак, не знающих куда деть глаза, не должно возникнуть вопросов: кого ждут в минивэне эти двое, почему уехали, не дождавшись. Выход человека к магазинчику и возвращение с хурмой объяснит все сразу: приезд, ожидание и отъезд.
Хронометраж уже провели. Неспешный путь к магазинчику — три с половиной минуты. Осмотреть товар, поторговаться и расплатиться — от пяти до десяти минут. Возвращение к минивэну с полной коробкой — еще пять.
— Сколько влезает в такую коробку? — спросил старший.
— Килограмм двадцать — двадцать пять.
— С грузом человек идет быстрее, чем с пустыми руками. С пустыми руками идешь в свое удовольствие, с грузом хочется побыстрее дойти.
Веденеев оценил крепкую фигуру напарника.
Специалист-взрывотехник походил скорее на десантника. Это было еще одним минусом кандидатуры Пашутинского — минусом, почему-то не принятым во внимание в Москве. Здесь, на Аравийском полуострове, народ щупловатый, узкоплечий, здесь «шкафы» всегда бросаются в глаза.
— Для Володи двадцать кило не вес. Он может забыть о нем и по-прежнему глазеть по сторонам.
— В самом деле, — кивнул Коломийцев. — Пусть возьмет две коробки, тогда он будет выглядеть убедительнее. Дважды по две.
— Чья жена в посольстве собралась варенье варить? — недовольно осведомился Пашутинский.
Коломийцев жизнерадостно рассмеялся. От долгого пребывания в посольстве под дипломатическим прикрытием он стал похож на настоящего дипломата. Запах дорогого мужского одеколона, нежнейшая белая сорочка и отбеленные зубы, стильный галстук и перьевая авторучка с золотистым колпачком. Отутюженные брюки и черные туфли с тонкими черными шнурками, завязанными двумя совершенно одинаковыми узлами.
Веденеев сам любил аккуратность, но его аккуратность не стоила таких денег. Сейчас он по «легенде» считался водилой и просто обязан был выглядеть соответствующе. На ногах сандалии, на запястье недорогие часы на металлическом браслете. Мятые брюки, мятая майка. Володя Пашутинский выглядел примерно так же, но в отличие от напарника чувствовал себя в своей шкуре.
— По времени получаем, — старший стал суммировать на калькуляторе. — Минута на работу, от силы две. Три минуты до лавки, семь минут на все дела с продавцом. Две минуты донести до машины первую партию хурмы. Еще три туда плюс две обратно. Итого девятнадцать минут плюс-минус одна.
* * *
На следующий день, в четверг, Пашутинскому выдали билеты на рейсовый катер до Абу-Даби и на «Боинг» из Абу-Даби в Берлин. В последний момент в Москве приняли решение, что безопаснее вылетать не из Катара, а из Объединенных Арабских Эмиратов. Благо, большой задержки не будет — по морю до Абу-Даби всего ничего. Еще в ФСБ решили, что Пашутинский с Веденеевым не должны улетать вместе в первую же ночь после убийства. Пусть вначале полетит один, а другой — в воскресенье.
Перед тем как заснуть в четверг на посольской даче, они обсуждали последние новости. Володя завидовал, что напарник еще остается.
— Повар здесь классный, бассейн тоже. Что еще нужно, чтобы спокойно встретить старость? Я вообще не люблю резко рвать когти — неуютно себя чувствуешь. Кажется, будто кто-то дышит тебе в затылок.
— А я бы лучше улетел, чем торчать здесь лишние два дня, — заметил Веденеев. — Сейчас нас здесь более или менее терпят: как-никак по делу в командировку прибыли. А завтра, когда вернусь, я уже буду чувствовать себя лишним. Я, знаешь, человек мнительный. Не очень люблю пользоваться бесплатными благами.
— Наплюй на всех. Господи! Эти дипломаты здесь только соблюдают этикет, больше ничем не занимаются. Неделю вместе со всеми будут притворно посыпать головы пеплом: как же это убили-замочили личного гостя эмира? Разве сравнится наша работа с их? Да они нам должны лично прислуживать, включая посла и его жену.
— Во-первых, никто, кроме Коломийцева, не посвящен в дело.
— Ничего, завтра догадаются. Дураков здесь нет. Требуй внимания, пользуйся всеми благами.