– Наш Бог – это Бог любви, – сказала она. – И мы хотим лишь мира, мессир Бран…
– Да, – проворчал гном. – Мир для людей. Любовь для людей… Единственная земля, единственный король, единственный бог – так, что ли?
– Государь… – степенный голос Гвидиона, великого друида лесных эльфов, избавил королеву от необходимости ответа. – Сеньор Бран, возможно, кое в чем прав, – сказал он.
– Ха!
– Варвар был ранен, потерял много сил… Можно ли быть уверенным в том, что он видел?
Утер вздохнул и провел рукой по лицу. Резкий тон гнома и то презрение, с которым он обратился к королеве, натянули его нервы до предела, и он уже чувствовал, что готов вцепиться Брану в глотку и заставить его проглотить собственную бороду.
– Мы скоро это узнаем, – сказал он с признательной улыбкой, адресованной старому эльфу. – Фрейра подобрала герцогиня Хеллед де Соргалль, она же привезла его сюда. Я знаю, что она еще несколько дней назад отправила разведывательный отряд к Границам, и сегодня она должна быть среди нас, чтобы рассказать, что же там происходит. Я сам послал всадников ей навстречу, но пока не получил от них никаких вестей.
– До Границ больше двух недель пути, – поддержал короля сидящий рядом Лео де Гран, словно оправдываясь. – Даже если загнать много лошадей, можно ждать их возвращения не раньше, чем через три-четыре дня.
– Если только это не будут эльфийские лошади, – сказал Дориан.
Юный принц улыбнулся, весьма довольный, что нашел наконец тему, в которой был знатоком.
– Я могу поехать туда, – предложил он. – С Ламом и его друзьями мы прибыли бы гораздо быстрее, чем любой ваш посыльный.
Лам… Утер вспомнил белого жеребца короля Ллэндона, впечатляющих размеров, белоснежная грива которого доставала чуть не до земли. Он тотчас же вспомнил и Ллиэн, сидящую верхом без узды и седла и сжимающую бока лошади длинными ногами, обутыми в замшевые сапожки. Но он почувствовал присутствие Игрейны позади себя и прогнал эти греховные помыслы.
– Это верно, – сказал он.
– Вы только посмотрите! – вскричал Бран. – Теперь эльфы! Хотите, чтобы мы доверяли им? Проклятие, да здесь просто смеются над нами!
– Да заткнись же ты наконец! – заревел Утер. – Если хочешь знать, Фрейр видел и еще кое-что помимо монстров!
Он умолк, но настойчивые взгляды собравшихся не позволяли ему скрывать далее то, что варвар увидел на пустой дороге. Он поискал глазами Мерлина, надеясь на его поддержку, но мужчина-ребенок опустил голову и неожиданно так помрачнел, что король вернулся к действительности, слишком поздно оценив всю важность своих слов. Игрейна, бледная и хрупкая в своем мятом платье, растерянно смотрела на него, и Утер на мгновение обернулся к ней, чтобы почерпнуть в глазах жены немного сил и продолжить свою речь.
– Бран, прошу тебя мне поверить… Мне очень бы хотелось, чтобы Фрейр ошибся, чтобы он плохо разглядел… И уверяю тебя, что если окажется именно так, я верну Экскалибур народу гномов…
Принц Черной Горы не отвечал, охваченный, как и все, страхом от предчувствия того, что сейчас скажет Утер.
– Твой брат… Твой брат Рогор и воины-гномы Черной Горы были рядом с Безымянным.
В зале повисла абсолютная тишина. Бран, выкатив глаза, с ужасом смотрел на Утера, в то время как его спутники, происходящие из клана гномов Красной Горы, опустили глаза и затаили дыхание. Губы Брана задрожали, но слова никак не сходили с них, борода его затряслась от негодования. Наконец последовал взрыв:
– Это ложь! – завопил он. – Как можешь ты говорить такое!
– Это правда, – произнес Мерлин, и все повернулись к нему. – Я был там, когда сеньор Фрейр очнулся, и это было первое, что он мне сказал…
– Ложь!
Не успел Утер снова взглянуть на Брана, как гном скатился со своего стула и ринулся к нему. Утер поднял руку, защищаясь от удара, но принц ударил короля головой, как тараном, и опрокинул его на пол. Утер барахтался, зацепившись своим одеянием за упавший стул. Вдруг в руке гнома блеснуло лезвие, и его лицо исказила гримаса ненависти, не оставлявшая сомнений, что он готов ударить. Утер наудачу нанес удар и глубоко порезал руку о кинжал, но ему удалось схватить Брана за горло. Игрейна закричала, и Утер краем глаза заметил ее парчовое платье, совсем близко, и его белизну, забрызганную его собственной кровью. В следующий миг между ними, подобно блеску молнии, опустилась рука в железной перчатке. Град ударов еще продолжал сыпаться на короля, потому что гном, схваченный крепкими руками рыцарей, все еще продолжал отбиваться. Утеру наконец удалось отшвырнуть стул и подняться на ноги, задыхаясь от бешенства. В зале стоял крик. Онару, молодому воину-гному, удалось свалить одного из рыцарей и жестоко избить его. Судри был укрощен раньше, чем смог произнести заклинание, но он отбивался, как дьявол. Игрейну оттащил в сторону один из рыцарей, загораживая ее своим телом. Она тянула руки к мужу, но он не мог разобрать, что она кричала. Эльфы в ужасе смотрели на короля, залитого собственной кровью. Ульфин крепко стиснул Брана, а другие рыцари железной стеной встали вокруг него, с трудом сдерживая натиск разгневанных гномов. Поскольку Утер вскочил так стремительно, перед его глазами заплясали яркие точки и он покачнулся, но его вовремя поддержал Лео де Гран. Глубокая рана короля все еще кровоточила, ему не хватало воздуха и никак не удавалось полностью прийти в себя.
Вдруг перед ним возникло искаженное лицо Мерлина, который выкрикивал какие-то слова – их смысл король никак не мог уловить, но они разрывали барабанные перепонки. Тыльной стороной здоровой руки Утер ударил его изо всех сил, да так, что мужчина-ребенок пролетел несколько локтей, как тряпичная кукла, и рухнул у ног королевы Игрейны.
– Богом заклинаю, все вы, замолчите!
Мощный голос аббата перекрыл всеобщий шум, все озадаченно и стыдливо примолкли. Бран перестал брыкаться, и когда Ульфин слегка ослабил свою железную хватку, яростно вырвался из его объятий.
– Вон отсюда! – прогремел Утер. – Вон отсюда навсегда, и ты, и твои гномы! Отныне в Совете нет для вас места!
Бран кипел от ярости. Но рыцари стояли непроходимой стеной между Утером и гномами, и стена эта была столь высока и массивна, что Бран даже не мог видеть короля. На краткий миг его глаза встретились с глазами Мерлина, все еще лежавшего на полу с растерянным видом, с наливающимся на скуле кровоподтеком.
– Мое мнение такое же, – проговорил Бран. – А впрочем, здесь и нет никакого Совета… Я вижу здесь лишь сборище людей и трусов.
Он плюнул на землю, после чего гномы все как один повернулись и толпой вышли из зала Совета.
Как только они покинули зал, Утер, пошатываясь, занял свое место, не дожидаясь, пока к нему подойдут коннетабль или королева.
– Я оставляю меч Экскалибур у себя, – сказал он отрывисто. – И если кто-либо посмеет мне помешать, на него падет гнев Пендрагона.