– Ты хотела говорить со мной или приехала только ради того, чтобы набить брюхо?
Старуха бросила на него неодобрительный взгляд и поставила на стол свой оловянный кубок.
– Во времена герцога Горлуа нас принимали лучше, – прошипела она.
– По правде сказать, я никогда особенно не любил герцога, – сказал Утер, и они с Ульфином переглянулись, как заговорщики, – но сомневаюсь, чтобы ему пришло в голову пригласить тебя во дворец.
– Ты так думаешь?
На краткий миг глаза Маольт сверкнули хитрым блеском, от которого ему стало не по себе. Для него не было секретом, ради какой цели король Пеллегун и его сенешаль использовали Гильдию, но принимать одну из самых болтливых ее представительниц…
– Эта выжившая из ума старуха заставляет нас терять время, – проворчал аббат Илльтуд, резко поднимаясь из-за стола. – У меня много дел с больными и ранеными. Разрешите мне откланяться.
– Сядьте, святой отец, – сказал Утер. – Я полагаю, напротив, мы еще многое от нее узнаем…
– Много, много, мой миленький! – жеманно проворковала Маольт. – Ты почти ничего не знаешь!
Она выдержала паузу, вытерла свою тарелку пальцем и тщательно обсосала его, с ужимками, которые показались Ульфину просто непристойными, и затем уронила:
– Хозяин в Каб-Баге.
Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, о ком она говорит, или, вернее, осмелиться понять.
– Все его войско устроилось рядом с городом, – продолжала она, довольная произведенным эффектом. – Их полно везде на равнине, на несколько лье вокруг, а сам он поселился во дворце шерифа Тарота… вернее, в том, что от него осталось, да, да…
– Гномы дали бой? – спросил Ульфин, чем развеселил ее.
– Бой, бой, бой! Ха! Где это видано, чтобы гномы давали бой?
Рыцарь бросил растерянный взгляд на Утера. Конечно, подземный город располагался на земле Логра, и поэтому гномы, теоретически, были союзниками короля, но новость о падении Каб-Бага не вызывала большого удивления – скорее это было что-то ожидаемое. Если Безымянный обосновался там, в этой норе жирных крыс посреди больших равнин, значит, он, по крайней мере, на какое-то время, прекратит свои ужасные набеги. Наверное, он и не подозревал, до какой степени королевство обескровлено…
– Бедные гномы, их почти не осталось, – бормотала она жалостливым голосом, делая скорбную мину. – Каждый день десятки из них умирают… Боюсь, что никто оттуда не выйдет живым.
– Никто, кроме тебя, Маольт, – отрезал Илльтуд. – Да вдобавок с повозками и эскортом! На какое предательство ты согласилась, чтобы они позволили тебе выехать?
Она зло взглянула на аббата, пожала плечами и откинулась в кресло, изобразив на лице обреченное выражение.
– Вы ничего не знаете, – сказала она. – Из Каб-Бага никто не выходит, но Скатх всегда имел свои собственные лазейки!
– Скатх? Это еще что такое?
– Квартал, в котором располагается Гильдия, – объяснил Утер.
– Не думаешь ли ты, мой миленький, что мы были столь глупы, чтобы забраться на самое дно этой норы и не позаботиться о лазейке, через которую можно выбраться?
Утер одарил ее широкой улыбкой, повернулся в своем кресле и щедро налил вина в свой кубок, не заметив чарку, которую она ему протянула.
– Итак, что же ты предлагаешь?
– Я? Ничего… Ты же видишь, мой дорогой король, что я всего лишь бедная старая женщина. Все, чего я желаю, – это почить в мире, да, да. Но если ты хочешь, мои люди могут показать тебе подземный ход в город. Монстрам он не известен…
– Это ловушка! – прогремел Ульфин.
– Конечно, это ловушка, – сказал Утер. – Кто может быть настолько безрассудным, чтобы пойти за бандой убийц в самое их логово, а потом дать бой монстрам в этой глубокой норе!
– Я ничего тебе не предлагала, – сказала Маольт. – А тем более давать бой, нет, нет… Наверное, лучше подождать, когда они сами придут, когда они решатся…
Утер пристально посмотрел на нее, протянул руку и налил ей в чарку вина, которое она залпом выпила, потом налил еще.
– Подземный ход, говоришь?
– Но ты же не хочешь…
Утер придержал рукой Ульфина за плечо, чтобы тот замолчал, а сам не сводил глаз со скупщицы краденого.
– Хозяин, как ты его называешь… Ты его видела?
В первый раз за все время во взгляде Маольт промелькнуло беспокойство. Это был всего лишь бледный проблеск в жирных складках ее лица, единственная искра жизни в этой куче беловатой плоти, платьев и нелепых в своей роскоши драгоценностей, но потом она исчезла, и у Утера осталось лишь мимолетное впечатление, что он разглядел человеческое существо, спрятавшееся за преградой из тряпок и жира. Маольт была неспособна передвигаться самостоятельно. Ее надо было втащить сюда на руках, а потом точно так же отнести обратно. Несмотря на все ее золото, самый молодой щитоносец мог бы одним ударом ножа оборвать ее дни на этом свете, и ни один из ее наемников не шевельнул бы и мизинцем, чтобы ее спасти. Покидая свою берлогу, чтобы укрыться в Лоте, она вверяла в его руки свою жизнь. И тот маленький огонек, сверкнувший в ее взгляде, был отблеском страха.
– Значит, ты видела его?
Маольт закрыла глаза и кивнула головой. Мерзость этого момента превышала все ужасы, выпавшие ей на долю с тех пор, как работорговцы продали ее в увеселительный дом в Каб-Баге, а было это целую вечность назад… Пустой темный зал, солдаты-гоблины и эти тощие, одетые во все черное, верзилы, охранявшие трон, сеньор Махелоас, державший Копье, презирающий всех и прекрасный как бог… Ее слуги дрожали так сильно, что чуть не выронили ее из кресла, пока несли его, и потом чуть не опрокинули, когда ставили на пол.
– На колени перед Хозяином, – просвистел шипящий голос носителя Копья.
Она попыталась оттолкнуться от подлокотников кресла, но ей удалось лишь соскользнуть на пол бесформенной грудой плоти и тряпок.
– А вот и правительница Гильдии, – сказал Хозяин. – Какой нелепый вид у той, которая была так могущественна… Ну, впрочем, неважно. Я рад видеть тебя, старуха. Я знаю о всех тех услугах, которые Гильдия оказала королю Пеллегуну и его сенешалю… А сейчас надо сделать кое-что и для меня. Пусть воры и убийцы разойдутся по всему королевству. Пусть они грабят и убивают. Все золото, все богатства достанутся вам, делайте с ними, что хотите. А мне нужен только страх… Посмотри на меня.
Хозяин наклонился к ней, подставив лицо под отблеск света. Она подняла на него глаза и увидела его… Утер разглядел ползущую по ее щеке слезу.
– Я не… Я не такая, – умоляюще сказала она. – Это не я…
– Что ты говоришь?
Она подняла руку и помахала ею перед лицом, потом попыталась встать, широко раскрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. На их глазах она судорожно забилась, а цвет ее лица из мертвенно-бледного стал багровым, как будто ее охватило удушье. Они еще не успели подбежать к ней, как от очередной судороги, еще более сильной, чем предыдущие, она сползла на пол, запутавшись в своих мехах, и откатилась под стол, зацепившись за скатерть и обрушив на себя остатки трапезы.