Клара, все еще навеселе, с трудом подавляет смешок.

Мать молчит, но по лицу видно, что терпение у нее вот-вот лопнет. Уилл нехотя поднимается с пола. Проходя мимо Хелен, он наклоняется к ней и шепчет что-то на ухо, что именно — Кларе не слышно.

Но Хелен явно выбита из колеи.

— Эй, — возмущается Клара. — Давайте без секретов!

Но ответа она не получает. Уилл уже вышел, а Хелен продолжает стоять на ковре с застывшим лицом, словно восковая кукла.

Через открытую дверь Клара видит, что Уилл столкнулся в коридоре с ее отцом. Питер разгоряченный и красный после тренировки, и брат предлагает ему бутылку с кровью.

— Я в душ, — огрызается тот и поспешно исчезает в ванной.

— Господи ты боже мой, — говорит Клара своей восковой матери. — Да что у него за проблемы?

Малиновые облака

Одна из проблем Питера заключается в следующем.

Давно, в семидесятых, когда Питеру было восемь лет, Уилл спас ему жизнь. На баржу, на которой они жили, ворвались двое мужчин, чьи личности и претензии так и остались неизвестными, с хладнокровным намерением пронзить сердца их родителей специальным образом заостренными кольями из боярышника.

Их предсмертные крики разбудили Питера, он обмочился от страха и замер под мокрым одеялом. Потом эти люди вошли в его крошечную комнатку, уже не с кольями, а с восточным мечом.

Они до сих пор стоят у него перед глазами — высокий и тощий в коричневой кожаной куртке, с мечом, и второй, толстяк в засаленной футболке «Выход дракона».

Он до сих пор помнит свой безграничный ужас перед лицом неминуемой смерти и безграничное облегчение, которое испытал, поняв, почему высокий вдруг завопил от боли.

Уилл.

Десятилетний брат Питера прилип к его спине, словно летучая мышь, и впился в него намертво. Кровь залила разбросанные по полу пластинки Хендрикса и Моррисона.

Но истинным доказательством братской любви Уилла стало второе убийство. Жирный поклонник Брюса Ли подобрал меч покойного приятеля и замахнулся на десятилетнего мальчика, мечущегося над ним в воздухе.

Уилл жестами показывал Питеру, чтобы тот выбежал через дверь. Тогда они смогут улететь вместе и Уиллу не придется ввязываться в опасную драку с вооруженным мечом человеком. Но Питера сковал страх, липкий, как его мокрые простыни, и он не двинулся с места. Так и лежал в постели, глядя, как Уилл мухой летает вокруг размахивающего мечом самурая, который сильно порезал ему руку. Но в итоге мальчишка все-таки впился клыками в лицо противнику.

Уилл вытащил брата из постели и вывел на воздух по мокрому от крови полу, по трупам, через узкий камбуз, вверх по лестнице. Потом он велел Питеру ждать на берегу. Питер подчинился. Постепенно пришло осознание: родители мертвы — и горькие слезы покатились по его щекам.

Уилл поджег баржу и улетел, унося брата с собой.

И именно Уилл неделю спустя связался с «Агентством для вампиров-сирот», где им подыскали новую семью. Супруги Артур и Элис Кастл жили в пригороде — благонравные воздерживающиеся вампиры, любители кроссвордов. Уилл с Питером еще клялись, что никогда не станут такими, как они.

Разумеется, Уилл оказывал на него не лучшее влияние.

В подростковые годы Уилл развращал младшего брата, подбивая его укусить школьницу Шанталь Фейяд, которая приехала по обмену из Франции и которую они оба в равной степени ненавидели и обожали. Потом начались кровавые поездки в Лондон. Они слушали вамп-панк в «Клубе Стокера», ходили по специализированным вампирским магазинам вроде «Укуса» на Кингс-роуд и «Руж» в Сохо, где были самыми молодыми покупателями. Уилл играл на ударных в их собственной группе «Гемо-Гоблины». (И сочинил стихи к их единственной самостоятельно написанной песне — «На вкус твоя кровь точно вишни»; вдвоем они были как Маккартни с Ленноном.) Братья сушили собственную кровь, курили ее перед школой и ловили кайф в малиновых облаках.

Да, Уилл, безусловно, толкал его по кривой дорожке. Но он спас Питеру жизнь, и это нельзя сбрасывать со счетов.

Питер закрывает глаза, стоя под душем.

Он погружен в воспоминания.

Далеко внизу он видит горящую на воде баржу, они поднимаются в воздух, и она становится все меньше и меньше. Сжимается в точку и исчезает. Как золотой свет детства в неумолимо наползающей тьме вечности.

Ночное существо

Хелен беспокоится все сильнее. Завтра парня начнут искать с собаками. Вызовут несколько поисковых бригад, которые прочешут каждое поле отсюда до Фарли.

Они могут найти кровь и следы на земле. Но еще до того, например, завтра утром, сюда придут полицейские — расспрашивать Клару. С другими ребятами, которые были на вечеринке, тоже поговорят, а Хелен так и не удалось толком выяснить у Клары, что им может быть известно.

Лишь три соображения ее несколько утешают.

Во-первых, ни один здравомыслящий человек не заподозрит миниатюрную и хрупкую пятнадцатилетнюю девушку-вегетарианку, которую даже в школе ни разу не оставляли после уроков, в убийстве парня вдвое крупнее ее.

Во-вторых, вчера она видела дочку обнаженной в душе, и на ней точно не было ни царапины. Так что если они и найдут кровь, то не Кларину. Да, полицейские наверняка обнаружат следы ее ДНК, найдут и слюну, смешанную с кровью, но им понадобится недюжинное воображение, чтобы сделать отсюда вывод, что Клара убила Харпера без какого-либо орудия, совершенно не пострадав при этом сама.

А в-третьих, очень маловероятно, что будет обнаружено тело — единственное неопровержимое доказательство убийства. Питер уверял, что выбросил его далеко от берега.

Хочется надеяться, что в свете вышеизложенного полицейским и в голову не придет заподозрить Клару в вампиризме.

Тем не менее Хелен вынуждена признать, что ситуация весьма и весьма неприятная. Прошлой ночью они не успели замести следы — а ведь в былые времена никогда не пренебрегали мерами предосторожности. Может быть, Питеру следовало вернуться в поле ранним утром и разровнять землю там, где он тащил труп. Может, стоит сделать это прямо сейчас, пока не поздно. Может, пора прекратить уповать на дождь и проявить инициативу.

Разумеется, Хелен понимает, что если бы сама вчера выпила крови, то махнула бы на все рукой так же беспечно, как ее дочь и муж. Стакан казался бы наполовину полным, а не наполовину пустым, и она бы думала: нет такого переплета, из которого нельзя выкрутиться с помощью заговора крови, особенно когда рядом Уилл. И вообще, ни один полицейский в Северном Йоркшире не поверит, что их дочь убийца, а уж тем более — что она мифическое ночное существо.

Но Хелен давно не пила крови, так что беспокойные мысли кружат в голове и клюются, точно стая голодных ворон.

А самая крупная и голодная ворона — это Уилл. Каждый раз, выглядывая из окна, она видит его фургон, и ей чудится, будто одно его присутствие кричит на всю округу о виновности Клары, о виновности семьи Рэдли.