— Огонь не даст им приблизиться, — говорил он. — Огонь — наш друг.
Рогор, налегая на шест, нервно подергивал бороду. Эти огромные болота и полчища комаров уже трудно было вынести, а тут еще эльф, разговаривающий с лошадьми!
— Черт подери, эльф, что происходит? — прорычал он.
— Не кричи, гном, — ответил Тилль. — Ты их еще сильнее напугаешь.
— Ты что, правда разговариваешь с лошадьми?
— С лошадьми и с растениями — со всеми живыми существами.
Тилль внезапно замолчал. Он понял, что ему приходится повышать голос, чтобы перекричать комариный гул — настолько тот был сильным. Его сокол, сидевший впереди, встряхнулся и сунул голову под крыло.
— Это невозможно, — сквозь зубы прошептал Рогор.
Серую завесу тумана тут и там словно прокалывали тонкие иглы; гул еще усилился, и теперь в нем можно было различить разные оттенки звуков. Рогору даже показалось, что он слышит отдельный шорох нескольких тысяч маленьких крыльев.
Уазэн принялся укреплять мачту в середине первого плота.
— Толкать больше незачем, — сказал он. — Отсюда нас донесет до Границ течением. Так что позаботьтесь о том, чтобы защититься от комаров. Удачи!
И он полностью накрыл свой плот огромным куском промасленной ткани, по цвету похожей на болотную воду.
Утер заколебался. Ллиэн и Блейд быстро развертывали такой же кусок ткани на их плоту. Несмотря на не покидавшее его тревожное чувство, ему казалось недостойным рыцаря Великого Совета несколько дней прятаться под промасленным тентом, предоставив медленному течению нести плот, — и все из-за каких-то комаров!
Он обернулся и увидел мерцающие огоньки факелов Тилля. Кажется, эльф тоже не думает о том, чтобы прятаться… Что-то запуталось у Утера в волосах, и он инстинктивно встряхнул головой, отчего волосы хлестнули о влажные доспехи. Тут же резкая боль обожгла ему щеку, потом лоб. Он быстро провел рукой по лицу и вгляделся в пространство перед собой. Воздух был наполнен мельтешением поблескивающих прозрачных крыльев, и множество темных острых жал проносилось перед его глазами. Утер почувствовал новый укус — на сей раз в руку. Он перевел глаза на своих спутников и почувствовал невольную дрожь: кусок ткани, под которым они укрылись, был целиком покрыт подрагивающей массой насекомых, очевидно, решивших во что бы то ни стало до них добраться. Новые многочисленные укусы заставили его застонать от боли. Утер в очередной раз вздрогнул, взглянув на свои собственные доспехи: они тоже были облеплены комарами и выглядели как шевелящийся покров, живущий своей собственной жизнью.
Охваченный паникой, Утер зарычал и принялся лихорадочно колотить руками по доспехам, старясь сбить эту живую массу, потом начал торопливо рыться в своей дорожной сумке, наконец вытащил оттуда длинный плащ и набросил на себя — а заодно на многочисленных комаров… Все его тело горело как в огне. Мерзкие насекомые проникли под доспехи и теперь жалили ему руки, спину и грудь, заставляя его лихорадочно подергиваться под своим ненадежным укрытием, сыпать проклятиями и в отчаянии колотить себя по всему телу — что, однако, было абсолютно бесполезно перед столь многочисленными врагами.
Внезапно он ощутил толчок, и кто-то сдернул с него плащ. Потом в свете факела он увидел натянутый над ним тент и искаженные неверным светом лица королевы Ллиэн и Блейда. Утер хотел что-то сказать, но в этот момент пламя факела опалило ему лицо, и он застонал. Затем его оставили в покое. Тяжело дыша, чувствуя жжение на лице и во всем теле, словно его опустили в чан с кипящим маслом, Утер больше не шевелился и в изнеможении вытянулся на скользких бревнах плота. Его глаза встретились с глазами королевы Ллиэн, и он пошевелил губами, пытаясь задать ей вопрос.
— Не говорите ничего, шевалье, — прошептала Ллиэн, мягко закрывая ему рот ладонью. — Мы сожгли основную часть насекомых, едва не съевших вас заживо. Сейчас мы постараемся снять ваши доспехи, чтобы закончить работу. Расслабьтесь.
Утер слабо кивнул. Нескончаемые укусы, похожие на уколы тонких иголок, продолжали язвить его тело, но эта боль вызывала в его мозгу какое-то странное, незнакомое ощущение. Он почувствовал, как его приподнимают и стягивают с него латы и металлические нарукавники. Он испытывал неприязнь, глядя на склоненное над ним лицо Блейда с мокрым от пота лбом, освещенное факелом. Внезапно его тело резко выгнулось, ощутив новый прилив боли. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы увидеть, что его руки и торс обнажены, и что Блейд проводит вдоль них факелом, сжигая темную массу насекомых. Только тогда он потерял сознание.
Упираясь лбом в грубые бревна плота, с разметавшимися волосами, концы которых погружались в грязную илистую воду, королева Ллиэн провалилась в глубокий сон — несмотря на непрестанное жужжание комаров, несмотря на нехватку свежего воздуха и удушливую жару под промасленным тентом, накрывавшим ее и ее спутников. Она просидела рядом с Утером всю ночь и большую часть дня, пока хватало сил, тихо напевая заклинание Успокоения Души:
Анмод деоре хаэлет
Сар колиан
Феотан
Феотан
Бреост фрофур
Хаэль хлистан.
Голова рыцаря все еще покоилась у нее на груди.
Блейд, все тело которого было в поту и мучительно ломило, спал лишь урывками. Хлопанье тента разбудило его, и в первое мгновение он пришел в ужас: его лицо облепила промасленная ткань, и он почти оглох от комариного гудения и шороха бесчисленных маленьких крыльев, неумолчных, словно шум дождя… Но потом окончательно пришел в себя.
Он изо всех сил ударил кулаком по тяжелому тенту, и снаружи, словно в ответ, послышалось глухое металлическое бряцание. Длинный шест, воткнутый в середину плота и удерживавший тент, обрушился от удара Блейда, и теперь ткань накрыла всех троих, как саван. Блейд на ощупь нашел шест и поднялся, впустив внутрь немного свежего воздуха и света, просочившегося сквозь крохотные дырочки. Второй или третий день они плыли? Сколько еще времени придется прожить в этом кошмаре? Блейд сел, вытянул ноги и потер обеими руками затылок.
Недалеко от него лежал Утер — волосы и брови рыцаря были опалены, лицо распухло, блестело от пота и приобрело ужасный серо-зеленый оттенок (по крайней мере, так казалось в тусклом свете). Блейд подумал, уж не умер ли он, но, присмотревшись, увидел, что бело-голубая туника рыцаря слабо приподнимается на груди в такт его дыханию.
Потом он перевел взгляд на королеву.
Черные пряди ее волос, поблескивающие, как водоросли, между бревнами плота, полностью скрывали ее лицо. Как она может вот так спать — на грубых, едва обтесанных бревнах, в намокшей от воды и грязи одежде? Длинная муаровая туника облепила ее тело, и Блейд долго смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд от стройных удлиненных бедер эльфийки.
Он приподнялся и, не выпрямляясь в полный рост, на корточках подобрался к спящей Ллиэн и наклонился над ней. Его глаза уже привыкли к полусумраку, и теперь он хорошо различал ее черты. Он видел голубоватую кожу щек и чуть более темную полуоткрытых губ. Тонкая влажная прядь волос пересекала щеку до уголка рта, и Блейд осторожно, кончиками пальцев, убрал ее. С закрытыми глазами и спокойными чертами лица Ллиэн показалась ему еще более красивой, чем обычно. Он уже знал эльфийских женщин, но то были шлюхи из Гавани — экзотическая приманка в борделях на городских окраинах — слишком высокие и худые, а кроме того, слишком холодные, что не особенно привлекало клиентов. Эта была совсем другой…