— Ты будешь служить мне два года в благодарность за мой труд. Я назову тебя Кебба, что означает «Тот, о котором много говорят».
Кебба не отказывался ни от работы, ни от своего нового имени. Его лицо было серым и осунувшимся, как лицо человека, умирающего от нескончаемого и неутолимого голода. Он с трудом мог говорить членораздельно. Кеббе разрешили ехать на запятках экипажа. Иногда в забытьи его язык высовывался изо рта, а взгляд становился диким, как у лесного зверя. Люди, видевшие это странное создание, когда экипаж волшебника проезжал по городу, принимали его за лунатика и удивлялись, недоумевая, почему он сопровождает Великого Качара.
Был уже поздний вечер, но, несмотря на это, судно ожидало волшебника. На пирсе в результате странных манипуляций Качара прекрасный экипаж уменьшился до размеров ореха, и волшебник положил его в карман. Шесть черных лошадей превратились в шесть чудесных жуков, черных с белыми крапинками. Качар поместил их в удобной коробочке. В сопровождении слуг и под приветственные возгласы удивленной команды и восторженной толпы на берегу он взошел на борт. Кебба последовал за ним.
Море было спокойным, дул легкий попутный ветер. Через два дня корабль подошел к заповедному острову. Черные обсидиановые скалы подпирали голубое небо. Шлюпка с судна уткнулась носом в галечную береговую полосу. Волшебник и его слуги сошли на берег. Этот бесплодный остров и был домом Качара.
Вскоре судно, словно розовая чайка, скрылось из виду. Качар ударил по непроницаемой обсидиановой скале, и огромная дверь, невидимая до сих пор, отворилась, пропустив их внутрь, а потом со скрежетом закрылась. За скалистой грядой остров показался вовсе не таким бесплодным и мрачным, каким выглядел снаружи. Внутри скал притаился чарующий и необычный сад.
В саду Качара росли усыпанные розами деревья, высотой с вековые сосны, светло-зеленого и пурпурного цветов. Розовые ивы склонялись к розовым прудам, где вместо воды плескалось вино. На синих газонах резвились львы. Они подбегали к магу и, играя, лизали его руки, словно собаки. Совы с круглыми изумрудными глазами мелодично пели, будто молодые девушки.
Дом мага был сделан из зеленого фарфора с крышей из разноцветного стекла, пропускающей свет. Аллея черных деревьев с плодами из чистого золота вела к главному входу.
Кебба оглядывался вокруг, ошеломленный видом волшебного сада и произошедшими с ним самим переменами.
— Только предупреждаю, пока ты будешь мне служить, тебе придется обучиться кое-какой магии. Но не пытайся узнать слишком много или неосмотрительно использовать то, что узнаешь. И никогда не срывай золотых плодов с этих деревьев, — посоветовал Качар.
Дом мага оказался не менее удивительным, чем сад. Разноцветные лучи света, попадавшие внутрь сквозь стеклянную крышу, придавали комнатам причудливые оттенки, солнечные блики играли на разнообразных предметах из драгоценных металлов. Большие водяные часы из меди и серебра в форме галеона показывали время. В сумерках лампы таинственным способом зажигались сами собой.
В тайной комнате, расположенной за двумя большими черными лакированными дверями, Качар упражнялся в магии. Ручки этих дверей были сделаны в форме человеческих рук из белого нефрита. Чтобы открыть дверь, надо было пожать нефритовые руки и повернуть их. Это, как заметил Кебба, делали только особо доверенные слуги Качара, и то лишь тогда, когда волшебник вызывал их помочь при проведении некоторых экспериментов. Самого Кеббу туда не пускали. Он и не собирался входить в эту комнату без приглашения, но предполагал, что это место было достойно восхищения.
Кебба занимался странными вещами. То ему поручали следить за большой птицей на полуденном небе, подсчитывать, сколько кругов она совершит над домом мага, пока не улетит прочь, и записывать это число на пергаменте. То ему приходилось идти к двенадцатому пруду, собирать камыши, растирать их в ступке и размазывать полученную пасту перед дверьми дома. Через каждые десять дней Кеббу посылали на крышу полировать стекло. Похоже, оно было очень толстым и прочным, поскольку ни разу не треснуло под ногами Кебба. Иногда ему приказывали пасти львов, которые питались травой и зеленым виноградом в другой части сада.
Прошло два месяца. Кебба не знал ни счастья, ни горя. Он выполнял свой долг, ел мясо и хлеб, спал в предназначенном ему месте. Временами он поглядывал на черные лакированные двери с белыми ручками, но не думал туда входить. Он вообще ни о чем не думал. Даже теперь он порой забывался, высовывал язык, пытался волочить ноги, будто вместо них у него был хвост ящера.
Однажды утром Качар позвал его и сказал:
— Кебба, сходи к черным деревьям на главной аллее и сорви золотые фрукты.
Кебба повернулся было, чтобы выполнить поручение, но потом, заколебавшись, напомнил:
— Но хозяин, ты же говорил, что я не должен этого делать.
В ответ на это Качар засмеялся и ушел. Он испытывал Кеббу, проверял, можно ли ему доверять. В тот же день он снова подозвал Кеббу:
— Вот тебе золотое решето. Пойди ко второму пруду и принеси мне в нем вино-воду.
Кебба на этот раз не стал спорить. Пусть это решето, но если волшебник требует, чтобы оно было наполнено, значит, оно будет наполнено. И действительно, когда Кебба зачерпнул им вино из второго пруда, ни капли воды не вытекло сквозь отверстия. Он принес решето Качару, и волшебник, улыбнувшись, сказал:
— Я так и думал. За годы, проведенные в шкуре заколдованного животного, ты приобрел некоторую способность к колдовству. Теперь поедем, ты можешь войти в мой кабинет.
Оказалось, что Кебба владеет магической силой, сам того не осознавая. С самого начала чародей подозревал это. Все задания Кеббы были лишь испытаниями. Кружащаяся птица была невидима для человеческого глаза, ни один человек не смог бы растереть магические камыши в пасту. Под ногами обычного человека стеклянная крыша непременно бы раскололась при первом же шаге, да и мало кто смог бы пасти синего и белого львов. Что касается последнего испытания, то кто, кроме владеющего магией, удержит воду в решете?
Итак, Кебба вошел в комнату за черными лаковыми дверями.
За окном кабинета волшебника виднелся вовсе не сад, а любая часть мира, которую хотел бы увидеть маг. В комнате оказалось темно, но тем не менее все предметы были различимы. На медной подставке лежал белый череп древнего Волшебника, которого Качар мог заставить говорить в случае необходимости. В хрустальном кувшине с агатовой пробкой притаилась крошечная женщина размером со средний палец. Но несмотря на свой размер, она была очень красивой, а ее волосы напоминали красновато-коричневый лист, обернутый вокруг ее тела. Когда Качар стучал по хрусталю, она сладострастно танцевала.
Среди всех этих волшебных вещиц Кебба начал постигать магию под руководством самого Великого Качара.
Обучение проходило в странной форме, приходилось поститься, вести аскетический образ жизни, а также использовать огонь и кровь. Мозг Кеббы, медленно реагирующий на события реальной жизни, быстро схватывал уроки волшебника. И по мере роста магической силы Кебба все более волновался. Все же он всегда ожидал указаний чародея, называл его «хозяин», целовал его рубиновое кольцо и всячески благодарил. Он был ребенком, а Качар стал его отцом. И это нравилось Качару. Волшебник строил далеко идущие планы относительно этого способного ученика и не видел в его растущем могуществе никакой опасности для себя. Талант Кеббы в сочетании с его невероятной тупостью превратили его в лучшего и наиболее полезного слугу. Кебба выполнял все поручения Качара, кроме одного.