— Примите мои глубочайшие извинения, мистер Феникс. — Феликс изумленно уставился на нее. — За то, что я запретила вам уйти и стать обласканным любимчиком этой безмозглой идиотки Голди. Это не входило в мои планы. В данных обстоятельствах я не могла отпустить вас. Понимаете, Голди может догадаться, что ее обманули. И тогда, боюсь, она быстренько перестанет быть той милашкой, какой показалась вам при первой встрече…
— Не сомневаюсь. Но вы-то милашкой никогда не были, поэтому я всегда точно знаю, чего от вас ждать.
Артия слабо улыбнулась.
— Наберитесь терпения. Довольно скоро вы покинете этот корабль. На берегах Амер-Рики полным-полно портов…
В тот день, перед выходом из бухты, она закрылась в каюте с Эбадом и Эйри и обсудила с ними положение дел. Оба они знали, что карта Острова Сокровищ — не подделка. Планкветт, кажется, тоже это знал. Попугай сидел на книжном шкафу и с высоты своего наблюдательного поста внимательно разглядывал собеседников.
— Где ты нашел эту карту, Эбад?
— В море.
— На рабовладельческом корабле? — Эбад молчал. — Значит, ты ее украл…
— У нас был план, — вмешался Эйри. — Подкопить деньжат — только у нас их никогда не водилось, — нанять корабль и попытаться найти этот проклятый Остров Сокровищ. Говорят, там всего-навсего один-единственный сундук, но в нём хранится самое большое сокровище на Земле. Только мудрые вороны Эйры знают, что же это может быть: самое огромное сокровище — и умещается всего в одном сундуке.
— Ага, понятно, — повернулась Артия к Эбаду. — Вот почему ты один не протестовал против возвращения в море.
— Отчасти поэтому, Артия. Но сперва я хотел сообщить тебе, что ты никогда не была пиратом — только играла его на сцене…
— Но теперь мы все пираты!
— Да. Но не такие, какими их принято считать, — злобные трусливые головорезы. Не такие, как Голиафова команда. Кроме того, мне нужно было подумать. Я уже говорил, что карта настоящая, но никому никогда не удавалось найти этот остров, и не исключено, что всё это пустые россказни. С другой стороны, теперь, когда тебе удалось провести Голди…
— Надо обратить это себе на пользу, — закончила за него Артия.
Тут в разговор вступил попугай.
— Вижу землю! — прокричал он с книжного шкафа. — Пляж коттеджа. Десять миль вверх. Пятнадцать шагов влево.
Эбад уставился на птицу.
— Он уже шесть лет этого не говорил!
— А что это значит? — поинтересовалась Артия. — Он что, указывает дорогу к сокровищам? Этого нет на карте, здесь только непонятные буквы — все эти «О» и «Т». А Планкветт говорит — десять миль вверх. Чего головами качаете? А пляж коттеджа — что это за коттедж? Кто там живет? Что вы молчите?! И вообще, как я могу вам верить? Вы же сами говорили, что эта карта — сценический реквизит.
— Клянусь бородой ветра, Артия…
— Клянусь сырами Эйры…
— Отлично. Тогда где же этот остров? Хоть это-то вы знаете?
— Я знаю только, — сказал Эбад, — что лежит он где-то в Индейском океане, на тропике Козерога, за Мад-Агашем — пиратским островом у берегов Африкании.
— Путь неблизкий, Артия, — с сожалением сказал Эйри. — К югу через всю Аталантику, через страшную полосу штилей. Потом на восток, вокруг мыса Доброй Надежды, где шторма и ураганы отнимают у человека всякую надежду.
— Ничего, дойдем, — заявила Артия.
— Вот уж не думал, что ты такая жадная до денег, Артия Стреллби, дочь Молли, — удивился Эйри.
— Когда у тебя есть деньги, Эйри, можно многого достичь. Деньги полезны. Но дело не только в этом.
Эбад тихо произнес:
— Она хочет совершить то, что не получалось у других, как они ни старались. Артия любит побеждать.
— Мы все победим. Прокладывайте курс, мистер Вумс. Но прежде хочу задать вам последний вопрос. Если Остров Сокровищ так близок к Мад-Агаш-Скару — по вашим словам, пиратскому острову, — тогда почему же они его до сих пор не нашли? Неужели никто из тамошних пиратов ни разу не пытался найти остров и сокровища?
— Этот остров… — Эйри сглотнул. — Эбад слышал о нём одну легенду. Дескать, Остров Сокровищ стережет колдовство. Он исчезает из виду и появляется только когда хочет, чтобы его нашли. И море вокруг него: и к югу, и к востоку, тоже странное какое-то… Заколдованное.
Но тут снова подал голос попугай.
— Попка хочет золотой мухур, — заявил он. — Восемь штурвалов.
* * *
А теперь она стояла на корме рядом с Феликсом Фениксом, и оба, не глядя друг на друга, смотрели на ночное море. Думы Артии были поглощены сокровищами, но внезапно она поняла, что ее гложет посторонняя, невысказанная мысль.
Артия искоса глянула на своего спутника. До сих пор само предположение о том, что Феликс Феникс может для нее что-то значить, вызвало бы у нее бурю безудержного смеха. Но потом, увидев его рядом с Голди, Артия словно пробудилась ото сна. Она мучительно пыталась понять, понравилась ли Феликсу Голди и готов ли он закрыть глаза на другие, гораздо менее привлекательные черты Малышки. Или же он просто-напросто пытался предотвратить драку, где серьезно пострадал бы и он сам, и актеры-пираты, к которым он, по-видимому, успел привязаться всей душой. Эта неопределенность странным образом беспокоила ее, не давала сосредоточиться на мыслях о предстоящем путешествии.
Поэтому она спросила напрямик:
— Скажите честно, мистер Феникс. Тот ваш поступок в парке. Вы бы и вправду ушли с Голди, если бы я позволила?
— Да, мадемуазель. — На фоне звездной темноты вырисовывался его безупречный профиль. — Я искал ее, — сказал Феликс. — Искал всю жизнь, сам не зная того.
Артия насупилась. Потом усилием воли стряхнула с лица угрюмое выражение.
— У вас очень плохой вкус, сэр.
И она зашагала прочь, сердито похлопывая себя по ногам инкрустированными драгоценными камнями ножнами.
* * *
Через полчаса Честный Лжец, сидящий в «вороньем гнезде» на верхушке юта, громко закричал:
— Корабль! Корабль! По правому борту — корвет!
Артия пожала плечами:
— В этих водах ходит много кораблей. Мы только что миновали Остров Доброго Согласия, впереди Коричневый Сахар.
Но Честный не унимался.
— Внимание, корабль! — вопил он.
Дирк бросился к корме, прижимая к глазам подзорную трубу Эбада. Из камбуза с громким топотом выскочили Питер и Катберт. Питер размахивал поварешкой.
— Они гонятся за нами! — закричал Дирк.
— Дай-ка посмотреть. — Артия выхватила у него трубу. Среди фосфоресцирующих вспышек на черных волнах она увидела стройный силуэт, идущий под всеми парусами так быстро, что казалось, он клонится вперед. Силуэт был темный: темнее черной воды, темнее обступившей их ночи.