— Вы солдаты из мойхийской крепости, не так ли?
— Совершенно верно, — ответил Чакор.
— Что ж, сержант, сегодня вечером вы спасли нам жизнь. Но смею думать, мы заслужили это. Что за день у нас был! Сначала нас ограбили — мы лишились зеебов и оружия, не говоря уже о невосстановимых образцах моего нанимателя. Потом на нас напали тирры. Не иначе ваша великая богиня послала вас нам на помощь!
«Богиня Коррах», — решительно подумал Чакор, но склонил голову. Его люди занимались тушами зверей. Последний умирающий тирр испустил дух. Спешившись, Чакор подошел к высокому человеку средних лет, но удивительной живости и энергии. Когда мужчина повернулся и тоже сделал шаг к нему, протягивая руку в приветствии, Чакор остолбенел. Над ним разверзлось полыхающее небо. Человек из повозки был Регером, но Регером через двадцать лет. Сержант Мойхи ответно протянул руку.
— Чакор эм Корл, — дружелюбно произнес он, чувствуя, как пьянеет от нахлынувшего понимания.
— Йеннеф эм Ланн. Но сейчас уже кажется, что родом отовсюду.
Примерно в сотне шагов от них поднимались ввысь, теряясь в наползающих сумерках, две огромные, белые, ничем не украшенные колонны Драконьих врат.
— Наше приключение случилось в историческом месте, — заметил Йеннеф, отец Регера, взглянув на них. — Говорят, первые короли Висов, прилетев в животах драконов, опустились на землю именно здесь?
— Это мифы Дорфара, — пожал плечами Чакор. — А мы сейчас на Равнинах. Идемте в наш лагерь, выпьем за то, чтобы грабителям недолго оставалось здравствовать.
Они в очередной раз поужинали жареными сусликами и сухим печеньем с неплохим вином из деревни близ крепости, разбавленным водой.
Когда стемнело, а над головой обильно высыпали лучезарные звезды Равнин, все сели беседовать у костра. Йеннеф производил впечатление очень общительного человека. Он много путешествовал и не без основания говорил о себе «я отовсюду» — бывал в Ланнелире, Междуземье, Вардийском Закорисе… и в Иске, отметил про себя Чакор. Это был истинный странник, каким мог бы стать — или еще станет — Чакор. Йеннеф тоже «немного служил в юности». Сейчас же он добывал себе хлеб как посредник торговой гильдии Зарара, и, конечно, его хозяин не обрадуется тому, что Йеннефа ограбили. Чакор коротко описал свой план налета на разбойников, и Йеннеф немедленно предложил свою помощь.
— Если ты выделишь мне скакуна и меч, клянусь, я еще могу сражаться, особенно после сегодняшнего.
— И подчиняться приказам? — уточнил Чакор.
— Думаю, что никогда не служил под началом такого молодого офицера, когда сам был молод. Но буду слушаться, — ответил Йеннеф. Однако заравийца он не захотел взять с собой. Он был его слугой и, по его словам, не отличался силой, а храбрость в сражении с тиррами проявил исключительно от отчаяния.
Время Застис еще не пришло, луна тоже не взошла. Через час Чакор послал своих людей разведать склоны, где они обнаружили погруженное в сон разбойничье логово. Ему детально описали это место, и новые сведения совпали с полученными ранее. Собрав людей, оставив заравийца и двоих часовых поддерживать видимость стоянки в лагере, окруженном кольцом огня, они отправились.
Отряд пришел на место к полуночи и быстро расправился с разбойниками, застав их спящими. Копья пригвоздили часовых к земле, и схватка перешла в рукопашную. Логово находилось под насыпью, на вершине которой сохранились развалины старых стен. Около тридцати негодяев были сброшены с гребня холма или выкурены из своих нор. Трое-четверо из них оказались полукровками, а у их предводителя были светло-серые глаза. Бой кончился быстро, исход его был ясен заранее, так как разбойники привыкли иметь дело с безоружными горожанами. Однако выяснилось, что Йеннефа ограбила совсем другая шайка, и никто не знал, куда делись эти паразиты, не умеющие убивать, вместе с заравийскими товарами. Но все же в этих грязных норах они взяли кое-какую добычу, и Йеннефу, который проявил себя достойно, обещали выдать возмещение, чтобы успокоить его хозяина.
Еще до рассвета всех сдавшихся повязали и заставили готовить костры для своих мертвых. В отряде Чакора оказалось лишь три серьезных ранения. Так как фургон Йеннефа направлялся в крепость, было решено перевезти в нем раненых и добычу.
Йеннеф ехал на запад рядом с Чакором. Вечером у костра он снова рассказывал истории и всю дорогу вел себя дружелюбно и отзывчиво. Но когда Чакор, отдав ему обещанное и отчаянно желая привезти его в Мойю, предложил ему и дальше ехать вместе, Йеннеф отказался.
— Фургон тащится медленно, даже если запрячь в него прекрасных зеебов из вашей крепости. Мы будем вас задерживать.
Чакор, которому, как и прочим Висам северо-запада, было крайне отвратительно мужеложство, невольно подумал, уж не любовники ли Йеннеф и его скромный слуга-заравиец и потому не хотят, чтобы кто-то мешал им. Но поскольку человека, зачавшего Регера, было сложно заподозрить в чем-то подобном, видимо, дело заключалось в какой-то другой тайне.
— Ладно, — сказал он, когда они входили в крепость. — Ты знаешь, где остановишься в Мойе?
— О, на каком-нибудь постоялом дворе.
— Не сочти меня надоедливым, просто я отвечаю за это возмещение, которое выдал тебе. Мне надо будет встретиться с тобой в городе.
— Ах, возмещение… В таком случае, сержант, есть ли у вас в городе славная винная лавка под названием «Ножка с янтарным браслетом»?
— Конечно. На Янтарной улице. Я сам готов ее рекомендовать. Там выпивают многие дорфарианцы.
— Правда? Мне рассказал о ней заравиец. Заходи туда и спрашивай обо мне. Когда я получу твое послание, то сам найду тебя.
Чакору, у которого тоже не было постоянного жилья в городе, показалось, что они играют в какую-то игру.
— Тогда так: зайди в «Ножку» в первый вечер следующего месяца.
— Уже придет время Застис. Ты уверен, что не пойдешь еще куда-нибудь?
— Уверен.
Йеннеф окинул его странным взглядом. Неужели теперь он подумал, что ему хотят что-то предложить?
— Ты слишком великодушен, — заметил ланнец. — Не много ли заботы в ответ на несколько кривых ударов взятым в долг мечом?
— Это закон Мойи, — ответил Чакор. — Даже испытывай я к тебе тайную ненависть, друг мой, я все равно поступил бы так же.
Он мчался в город на полном скаку. За полмили до цели, видимо, для пущего драматизма, небо стало лиловым, и на него обрушилась летняя гроза невероятной силы.
Прибыв в город, он первым делом направился в мастерскую Вэйнека на Мраморной улице.
Над Мойей тоже лился дождь, и ради этого на крыше стояли ведра и ковши — дождевая вода, если только не дул соленый ветер с моря, подходила для нужд мастерской лучше, чем взятая из общественных емкостей. Вэйнек отсутствовал, подмастерья тоже разбежались — мастерская пустовала. Лишь у прилавка снаружи стояли слуга и какой-то богатый лентяй смешанных кровей, перебирающий резные вещицы из кости в поисках «чего-нибудь такого». Не было и Регера. Приказчик, торопясь на обед, сообщил Чакору, что о Регере можно спросить в доме Эрн-Йира.