Фру Лисандер беззаботно рассмеялась и пригласила фру Блумквист отведать кусочек бисквита. Пекарь погрузил свою дородную фигуру в садовое кресло и бросил испытующий взгляд на кузена жены.
- И не скучно тебе, Эйнар, слоняться без дела? - поинтересовался он.
- Я не жалуюсь, - ответил дядя Эйнар. - Я вполне могу обойтись без работы. Хотелось бы только, чтобы сон был получше.
- Хочешь снотворного? - предложила фру Лисандер. - У меня еще остались порошки с тех пор, как у меня болела рука и мне прописал их доктор.
- А по мне, работа - лучше всякого снотворного, - сказал пекарь. - Встань-ка завтра в четыре утра и помоги мне печь хлеб. Гарантирую, следующую ночь будешь спать как убитый!
- Спасибо, я предпочитаю снотворное, - сказал дядя Эйнар.
Великий сыщик Калле Блумквист, сидя рядом со своей мамой по другую сторону стола, подумал: «Лучший способ заснуть - спокойно лежать в своей постели. А если шатаешься всю ночь напролет, то, верно, не удивительно, если не можешь сомкнуть глаз. Но если дядя Эйнар примет снотворное, то, пожалуй, угомонится».
Андерс и Ева Лотта уже выпили кофе. Сидя на лужайке перед беседкой, они дули в травинки, страшно радуясь жутким пронзительным звукам, которые им удавалось извлечь оттуда. Калле, знавший, что он - непревзойденный мастер свистеть в травинки, только было собрался присоединиться к ним, как вдруг в голову ему пришла идея. Светлая и просто гениальная идея, достойная суперсыщика. Он утвердительно кивнул головой; «Да, да, именно так и должно быть!»
Он вскочил, сорвал травинку, подул в нее, и в воздухе разнеслись пронзительные и ликующие звуки фанфар.
Конечно, затея была не без риска. Но знаменитый сыщик должен идти на риск. А не хочешь - выбей из головы мысль о профессии сыщика и стань продавцом горячих сосисок или кем-то еще в этом роде. Калле не боялся, нет. Но затея была волнующей и напряженной, жутко напряженной.
Он завел будильник на два часа ночи. Два часа ночи - время подходящее. Интересно, когда подействует снотворное? Калле точно этого не знал. Но уж в два-то часа ночи дядя Эйнар будет спать как убитый. Калле иначе и не думал. И тогда он осуществит свой план. Потому что, если уж ты встретил наконец Таинственную личность, то необходимо получить отпечатки ее пальцев. Особые приметы, родимые пятна и все остальное в этом роде, вероятно, прекрасно, но, во всяком случае, ничто не идет в сравнение с неподдельными отпечатками пальцев!
Прежде чем залезть в кровать, Калле бросил последний взгляд в окно. Белые шторы в окне напротив тихо колыхались от ночного ветерка. Там, в комнате, дядя Эйнар. Может, он только что принял снотворное и лег спать. Калле, волнуясь, потирал руки. Это будет вовсе не трудно. Много-много раз Ева Лотта, он и Андерс пользовались пожарной лестницей. Последний раз весной, когда на чердаке у Евы Лотты устроили разбойничью пещеру. А уж если дядя Эйнар может вылезти из окна, то Калле сумеет туда влезть!
- Итак, в два часа ночи, клянусь жизнью! Калле залез в постель и мигом уснул. Спал он неспокойно, и ему снилось, что дядя Эйнар гонится за ним по саду пекаря. Калле мчался изо всех сил, но дядя Эйнар догонял его. В конце концов, крепко схватив Калле за шиворот, он спросил:
- Разве ты не знаешь, что у всех сыщиков должны быть крепко привязаны к хвосту жестянки, чтобы издали было слышно, когда они идут?
- Да, но у меня ведь нет хвоста, - защищался несчастный Калле.
- О, пустая болтовня, он у тебя, ясное дело, есть! А это, по-твоему, что такое?
И когда Калле посмотрел, он увидел, что у него точь-в-точь такой же хвост, как у Туссе.
- Вот так, - сказал дядя Эйнар, привязав ему к хвосту жестянку. Калле несколько раз подпрыгнул, и жестянка ужасающе задребезжала. Он был так несчастен, что чуть не заплакал. Что скажут Андерс и Ева Лотта, когда он явится в таком виде, с дребезжащей жестянкой на хвосте? Никогда больше не доведется ему играть с ними. Никто, верно, не захочет водиться с тем, от кого исходит такой страшный шум. Но тут вдруг рядом оказались Андерс и Ева Лотта; они смеялись над ним.
- Так всегда бывает с сыщиками, - сказал Андерс.
- Правда, что у всех сыщиков жестянка на хвосте? - простонал Калле.
- Абсолютная правда, - ответил Андерс. - Таков закон.
Ева Лотта закрыла уши руками.
- Черт побери, как ты гремишь, - сказала она.
Калле должен был признаться, что такого просто невыносимого шума он никогда не слышал. Звон, грохот, дребезжанье…
Калле проснулся. Будильник - ой, как громко он звонит! Калле поспешил выключить его. И в этот миг он проснулся окончательно. Боже мой, никакого хвоста у него нет! Сколько в мире такого, за что надо быть благодарным! А теперь - скорее за дело!
Он подбежал к письменному столу. Штемпельная подушечка лежала в ящике. Он сунул ее в карман. Ой, бумага ему тоже нужна. Ну вот, все готово!
С величайшими предосторожностями прокрался он по лестнице, избегая ступенек, которые, как он знал, скрипели.
«Полный порядок! - сказал воришка».
Калле даже развеселился.
Он легко протиснул сквозь дыру в заборе свое худенькое мальчишеское тело - и вот он уже стоит в саду пекаря. Как тихо кругом! И как благоухает сирень! А яблони! Все совершенно иначе, чем днем. Во всех окнах темнота. Даже в окне дяди Эйнара!
В душе Калле что-то затрепетало, когда он поставил ногу на нижнюю ступеньку пожарной лестницы. В первый раз он почувствовал, как в нем просыпается едва заметный страх. Стоит ли столько терпеть ради того, чтобы снять отпечаток пальца? Собственно говоря, он даже не знает, зачем ему этот отпечаток.
«Но, - рассуждал он, - дядя Эйнар, вероятно, мошенник, а у мошенников всегда берут отпечатки пальцев. Значит, ты возьмешь отпечаток пальца у дяди Эйнара. Это ведь самая обыкновенная, рутинная работа!» - Так, подбадривая себя, суперсыщик начал подниматься по пожарной лестнице.
«Ну, а если дядя Эйнар не спит? Только я суну голову в дверь, а он сядет в кровати и как уставится на меня! Что я скажу тогда?» Калле лез уже менее уверенно. «Добрый вечер, дядюшка Эйнар! Какая сегодня ночью прекрасная погода! Я вот вышел из дома и прогуливаюсь тут взад-вперед по пожарной лестнице!»
Нет, это не годится!
«Надеюсь, тетушка Миа дала ему жутко сильнодействующее снотворное», - подумал Калле, пытаясь подбодрить самого себя. Но все-таки, поднимаясь над подоконником, он почувствовал себя как человек, сующий голову в змеиное гнездо.
В комнате было сумрачно, но не настолько, чтобы нельзя было ориентироваться. Калле похож был в эту минуту на маленькую испуганную и любопытную зверюшку, готовую исчезнуть при первых признаках опасности.
А вот и кровать. Оттуда слышалось глубокое дыхание. Слава Богу, дядя Эйнар спит! Бесконечно медленно Калле перелез через подоконник. Время от времени он приподнимал голову, чтобы прислушаться. Но все было спокойно.