— Они могут решать сами, Изабель.
— Вы слышали, что сказала королева. Вы можете сказать «да» или «нет» без последствий. Если вы решите не участвовать в игре, то этот час будет ваш, можете делать что хотите. Лишь бы вам было хорошо. Черт, вы можете позабавиться с вашими мужчинами.
Многие захихикали.
— А что это будет за игра? — спросила одна женщина, не поднимая глаз от шитья.
Гиневра посмотрела на Изабель, потому что представления не имела, чем они займутся.
— Графиня Изабель может ответить на твой вопрос.
Изабель огляделась, немножко подумала и наконец сказала:
— Это будет зависеть от завтрашней погоды.
В это самое мгновение тучи разорвала молния, послышалось низкое ворчание грома.
— Если придется остаться в замке, значит, так тому и быть. Вы когда-нибудь слышали про «Утка, утка, гусь»?
— Это список обеденных блюд? — спросил кто-то.
— Это игра.
Изабель и Гиневра спускались по лестнице.
— «Утка, утка, гусь»? — с улыбкой произнесла королева.
— Ну да, ведь эти женщины раньше ни во что не играли, так что придется начинать с малого.
Гиневра миновала еще несколько ступенек, а потом обернулась к Изабель.
— Приношу глубочайшие извинения за мое ужасное настроение.
— А что случилось, Гвен? Я, конечно, совсем недавно тебя знаю, но все равно мне показалось, что это на тебя не похоже.
— Вы двое, ты и…
— Мэри. Ее зовут Мэри. И она собирается замуж за доверенного человека Артура.
Королева вспыхнула.
— Да-да, Мэри. Вы обе насмехались надо мной, изображая реверанс.
Изабель от неожиданности разинула рот. И уставилась в потолок.
— Ох, погоди-ка, опомнись! Мы просто веселились! У нас и в мыслях не было выказывать тебе неуважение. Мы поспорили, кто ниже присядет.
— Но мне это кажется именно насмешкой над моим положением.
— Дай-ка мне передохнуть, Гвен… Скажи, с каких пор тебя это начало так заботить? До этого я видела с твоей стороны только доброе отношение ко всем и каждому. А сегодня ты вдруг выпустила коготки. Без видимой причины.
Королева опустила голову, и ей вдруг как будто отказали ноги. Она села прямо на ступеньку, и Изабель поспешила присесть рядом.
— В чем дело, Гвен?
— Я завидую, Изабель.
— Чему? Если ты имеешь в виду сегодняшнее утро, так между мной и Артуром ничегошеньки не было!
Конечно, это не было полной правдой, и все-таки почти ничего не было. К немалому ее разочарованию.
— Это утро?
Изабель захотелось дать самой себе по лбу.
— Я имею в виду, что мы общались. Как обычно, говорили о разном.
Вот это соответствовало истине. Они разговаривали. Правда, они еще и целовались и едва не обнажились и не занялись горячим, пылким сексом, но этот пункт незачем было упоминать.
— Нет, меня расстроило не то, что было между тобой и Артуром.
Отлично! Не означало ли это зеленый свет к дальнейшему?
— Тогда что?
— Я видела, как весело было тебе и…
— Мэри. Ее зовут Мэри.
— Да, извини… Мэри. Я видела, какой она выглядит счастливой рядом с тобой, и тут меня обожгла зависть.
— Почему?
— Потому что мне никогда не приходилось вот так по-дружески вести себя с кем-нибудь из служанок.
— Эй, они преданны и уважают тебя!
— Это не одно и то же. От слуг в замке, конечно же, ожидают преданности. Иначе и быть не может.
— Мне кажется, настоящую преданность можно только завоевать, но никак не потребовать.
— Но что я делала не так?
— Да, в общем-то, ничего. Ты ведешь себя как и все особы королевской крови. Принцесса Ди, уж на что она…
Ожерелье долбануло в грудь. Изабель вздохнула.
— Ты смотришь на них как на инструменты, а не как на людей. Если бы ты запомнила их имена и кое-что об их любимых, об их жизни, ты могла бы подружиться с ними, они стали бы для тебя личностями.
— Ты провела здесь всего-то пару дней и ночей и успела добиться этого.
Изабель взяла королеву за руку.
— Мужчины и женщины в Камелоте преданы тебе, Гиневра. И уж поверь, ты сама могла быть куда хуже. Например, ты могла бы быть Гитлером…
Бабах!
— Но ты не такая. Насколько я слышала, все, кто работает здесь, очень тебя уважают. И если бы не это, тебя и Ланселота давным-давно изгнали бы.
Королева резко вскинула голову.
— Что-что?!
— Ох, умоляю, Гиневра, об этом в замке не говорят только куры и собаки. Да и то… за половину собак я бы не поручилась.
— Я не понимаю, о чем ты. Я… я всегда очень серьезно относилась к клятвам, данным Камелоту. А вот клятвы, данные Артуру, ты не очень-то соблюдаешь. Ты изменила мужу. И только доверие к нему заставило людей послушаться, когда он запретил всем, кто об этом знает, — а знают абсолютно все, можешь мне поверить, — говорить о том, что ты нарушила обеты.
Гиневра встала.
— Это неправда.
Изабель посмотрела на нее снизу вверх.
— Что именно? То, что ты изменила мужу, или то, что об этом всем известно?
Королева окатила ее гневным взглядом.
— Графиня, ты преступила дозволенные границы и оскорбила мое гостеприимство. Я прошу, чтобы ты и твоя свита приготовились покинуть Камелот.
Изабель рассматривала свои ногти и думала, что ей необходим маникюр. Интересно, умеет ли Мэри его делать? Или, может быть, у нее есть подруга, обладающая таким искусством?
— У тебя что, критические дни, Гвен? Или вот-вот начнутся? У тебя весь день настроение прыгает. Вверх-вниз, вверх-вниз! Ты просто не в силах сдержать эмоции.
— Убирайся!
— Если мне то же самое повторит король Артур, я подчинюсь.
Изабель наконец поднялась на ноги; она была по меньшей мере на шесть дюймов выше изящной королевы, в одну наносекунду превратившейся в огнедышащего дракона. Точно, критические дни.
— Пока он не решит, что я должна покинуть его королевство, я и с места не сдвинусь. Мэри просила меня стоять рядом с ней во время венчания, и я собираюсь быть там. Если же вы с Артуром оба потребуете моего отъезда, мне придется принести девочке извинения.
Гиневра снова рухнула на ступени и зарыдала.
— Да что со мной?