— Да и какое она имеет отношение к твоему выздоровлению?
Гиневра была вынуждена говорить правду. Король сразу замечал, если она пыталась что-то скрыть. Он быстро узнал о Ланселоте. Нет, не то, что Гиневра и Ланселот стали… слишком близки, но он понял — что-то переменилось.
— Она приходила утром в нашу… в мою спальню, и мы поговорили.
— Значит, тебя вылечил этот разговор? Надо запечатать его в бутылку и продать целителям.
— Прошу, Артур, мне и без того трудно, не делай все еще хуже…
Король кивнул.
— Извини. Это была неуместная шутка. Хочешь рассказать, о чем вы говорили?
— Она… она объяснила мне, что я подвожу тебя. И подвожу Камелот, и всех в нем — тем, что не исполняю свои обязанности.
— Думаешь, она перешла границы дозволенного?
— Да… то есть нет, — Гиневра покачала головой, — Она оказалась единственной, у кого хватило храбрости сказать мне это.
— Могу поклясться, это скрытый упрек мне, но поскольку ты только что оправилась от тяжкого отравления, я пропущу это мимо ушей.
— Нет-нет, я ничего такого не имела в виду. Ты доверчив, Артур. Если бы я сказала тебе, что чувствую себя по-прежнему плохо, ты бы принял это за правду.
— К чему эти уловки, Гвен? Чего ты хочешь добиться?
Гиневра уставилась на собственные руки.
— Может быть, твоего внимания.
— Для этого тебе не нужно изображать болезнь, Гвен. Тебе стоит только сказать.
— Вот я и говорю.
— И в этот момент, — сказал король, закрывая дверь, — все мое внимание принадлежит тебе.
Он вернулся к письменному столу и сел.
— Что у тебя на уме?
— Ты всегда был прекрасным мужем, Артур. Любящим и внимательным, и терпеливым, когда я училась носить корону. Ты всегда был добр ко мне.
— Приятно это слышать.
— А я ответила тебе предательством и глубоко сожалею. Если бы я могла повернуть время вспять…
— …то ничего бы не изменилось. Это судьба — то, что ты и Ланселот полюбили друг друга. Я точно так же не смог бы этому помешать, как не могу помешать дождю или снегопаду.
— Мы могли бы…
— Нет, — перебил король, — Мы не можем. Ты все еще любишь Ланселота, а он любит тебя. Это факт. И начни ты это отрицать сейчас, я потеряю остатки уважения к тебе. Не говоря о том, что я никогда не прощу, если ты разобьешь сердце Ланселота. Я его не виню. И тебя не виню тоже. Так уж случилось, Гвен. Но этот молодой человек значит для меня очень много, и я сурово обойдусь с любым, кто попытается причинить ему вред.
— Значит, ты по-прежнему заботишься о нем, а не о своей супруге?
— Гвен, если бы я не заботился о тебе, тебя уже обвинили бы в государственной измене. Я говорил тебе бесчисленное множество раз, меня не волнует, чем вы занимаетесь с Ланселотом. Я только хочу, чтобы вас не застали и не раскрыли преступление против короля. В Камелоте пока невозможно выйти из столь затруднительного положения без потерь. Хотя я серьезно размышляю о системе, что принята в Дюмонте, где можно расторгнуть брак, не наказывая ни мужчину, ни его жену. Кажется, графиня Изабель называет это «развод без вины сторон». Что-то в этом роде.
— Ты обсуждал личные дела с графиней?
— Признаюсь, обсуждал.
— Да как ты посмел?!
— Посмел, Гиневра, потому что доверяю ей. Я верю ее мыслям и мнениям.
Гиневра прижала ладони к вспыхнувшим щекам.
— Я… я в ужасе оттого, что ты говорил о подобном с посторонним человеком!
— Она не посторонняя. Пока ты лежала в постели, прикидываясь больной, она стала мне другом и помощницей.
Гиневра посмотрела в глаза мужу и все поняла. И правда ударила ее прямо в сердце.
— Ты в нее влюбился!
Король Артур заколебался всего на мгновение, но кивнул.
— Да, это так.
— А она об этом знает?
— Уверен, что знает.
— И она… она отвечает на твое чувство?
— Очень надеюсь, что да.
— Да как ты мог… так опозорить меня? Как она могла! Мы приняли ее как гостью…
Король стукнул кулаком по столу, в его глазах вспыхнул огонь, и королева сжалась в кресле.
— Гвен, прекрати!
Гиневра замолчала. Артур наклонился вперед, сверля ее взглядом.
— Того, что случилось между мной и Изабель, никто не замышлял и не ожидал. Так же, как между тобой и Ланселотом. Это судьба. Стал бы я менять что-то, если бы смог, как ты просишь? Ни за что. Кроме того, что я женат и не могу просить ее руки, я не стал бы менять ничегошеньки!
В прошлом сердце Артура всегда можно было растопить слезами. Но Гиневра понимала, что теперь это не поможет. Его не тронут ее слезы. «Я не буду плакать. Я не буду плакать».
— Но если бы не было всего… с Ланселотом…
— Но это было.
— Но если бы нет?
— Изабель, наверное, осталась бы еще одной знатной гостьей. Ты это хотела услышать? Что я никогда бы не нарушил данных тебе клятв? Так оно и есть. Я, скорее всего, смотрел бы на нее как на нового, интересного человека, способного предложить полезные идеи. Но я ведь все знал, когда встретил ее, Гвен. Мое сердце было разбито. И когда я ее увидел, я понял, что захвачен с первого взгляда. И я чувствовал себя свободным и вправе желать другую женщину.
— Понимаю…
— Я не хочу причинять тебе боль, Гвен. И это не месть. Если бы ты сама не спросила, я бы не сказал ни слова, потому что это не касается никого, кроме меня и Изабель. Но ты задала вопрос. А тебе известно, как я ценю правду. К тому же ты ее заслуживаешь.
Гиневра глубоко вздохнула и расправила плечи.
— Я понимаю, что мой следующий вопрос прозвучит эгоистично, Артур, но я должна спросить. Если настанет такой момент, когда мы сможем расторгнуть брак… как это… «без вины сторон»? Что тогда будет со мной? С Ланселотом?
— Если захотите, вы поженитесь.
— Но где? И как?
— Я уже думал об этом. Если Ланселот предпочтет остаться в Британии, а не возвращаться на родину, я дам ему в аренду землю для вас двоих, где вы сможете заниматься чем угодно. Вы начнете новую жизнь вместе.
Гиневра тяжело сглотнула.
— Но…
— Я предвижу твой вопрос, но не хочу, чтобы ты его задавала, это слишком унизительно. Конечно, я обеспечу вас до конца ваших дней, Гвен. Я не оставлю тебя в нищете. Ты всегда будешь жить достойно. И это обещание я сдержу при любых обстоятельствах. Я не желаю видеть, как ты борешься за выживание.