Повинуясь жесту хозяйки, я уселась прямо на траву и предалась обжорству. Старуха устроилась напротив и уставилась на меня с материнской гордостью. Видно, не ожидала, что в меня столько харчей сразу поместиться может.
— А чего в том мешке было? — спросила я, сыто отдуваясь и примериваясь, как бы половчее отхлебнуть взвару, чтоб губы не обжечь. — Ну, который ты Марианне передала…
— А, — махнула рукой старуха. — Пыльца — бешеное зелье. Мы завсегда им с людьми торгуем.
Я отставила кружку.
— Чего ж не пьешь?
— Расхотелось…
Значит, вот какими путями алхимики вроде Джозефа себе порошки для опытов добывают.
— Попробуй, это вкусно, — не отставала старуха.
— Да пахнет уж больно знакомо, бабушка, — отвечала я. — Примерно как тот дурман, которым меня франки отравить пытались.
— Не бойся, — серьезно сказала Мейера. — То зелье особых приготовлений требует, а это — так, для здоровья и общей веселости потребляют. Тебе-то сейчас самое то…
Я чуточку подумала. По уму, мне кочевряжиться не стоит. Если бы старуха хотела сотворить со мной дурное — давно бы сделала. Да она просто могла дать мне истечь кровью. Там уже немного до смертушки оставалось. А раз лечит, кормит, одевает, то и травить ей меня сейчас не с руки.
Решительно отхлебнув напиток, я замычала от удовольствия. Вкуснее ничего в жизни мне пробовать не приходилось. Питье было сладкое и одновременно слегка горчило, тепло наполняло рот и прохладным ручейком сбегало по гортани. Будто крошечные воздушные пузырьки резвились на языке.
Видя мое восхищение, Мейера довольно ухмыльнулась. И чего это она мне показалась поначалу такой холодной и равнодушной? Нормальная старушка, даже чем-то на бабушку мою похожа. Только что не хромает и словами заковыристыми не бросается. Я широко улыбнулась в ответ и отхлебнула еще.
— Как распускается в Заповедной пуще папоротник, мы все на сбор пыльцы выходим. Цветет-то он всего ничего, за одну только ночку управляться приходится…
— Знаю, — кивнула я. — Мы тоже завсегда на Купалу всей деревней цвет папоротника искали.
— И чего, нашли? — заинтересовалась старуха.
— Не. — Я отпивала взвар крошечными глоточками, растягивая удовольствие. — Мне один раз показалось, будто что-то увидала, да то леший надо мной шутки шутил.
Эх, как я потом костерила Ляксея, выбираясь из буреломов, куда меня завел блуждающий лесной огонек…
— И какие у той пыльцы свойства?
— Разнообразные. — Мейера говорила с воодушевлением. Было видно, что тема ей интересна. — Малой толикой — оздоровление да увеселение, а большой… Можно видения всякие вызывать или вгонять себя в глубокий сон. Люди очень быстро к нему приохочиваются. И пьют, и воскуряют, и даже нюхают. А потом все больше и больше надо, ибо без него и не жизнь кажется вовсе, а так… прозябание в ожидании следующей порции пыли.
— Ой, — не на шутку разволновалась я. — Что ж, теперь мне без этого дурмана никак?
— Не бойся, — успокоила меня старуха. — Я меру знаю, не в пример твоему жертвователю.
— Джозеф! — всплеснула я руками.
— Ну да, видала, какие у него глаза вылупленные? Первейший признак, что уже и тело меняться начало.
— А полюбовница его тоже потребляет?
— Я не почуяла, — шевельнула ноздрями собеседница. — Скорее всего, ради милого друга старается. Корежит-то его небось без дурманного порошка.
Многое в поведении похитителей стало мне понятно.
— Бабушка, а франк мне говорил, что потраву для меня сам готовил. Врал?
— Может, и врал… А скорее, намешал чего в основу, так сказать, для пущего результату.
Я допила и поставила посудку на скатерть.
— Благодарствуйте, — кивнула хозяйке вежливо. — Теперь скажешь, для какой надобности тебе рутенская дева пригодится?
— Отчего ж не сказать. — Мейера хлопнула в ладоши, прибирая следы трапезы. — Я тебя за своих сыновей засватаю.
Если б я уже не сидела, то точно опустилась бы на землю. И уж точно не оттого, что скатерка исчезла, а над костром завис в воздухе крутобокий медный котелок.
Джозефа колотил озноб, холодный пот стекал по спине липкими ручейками, острая резь в животе не позволяла вздохнуть полной грудью. Он слегка изменил положение, перевернулся на бок, подтянув колени, но это не помогло. Он знал это состояние. Два дня без новой дозы — и вот результат. Эх, не нужно было слушать Марианну. Обошлись бы и кровью молоденькой горничной, которая за пару серебряных монет согласилась служить пропуском в благодать. Голубые глаза девушки загорелись такой алчностью, когда Джозеф предложил ей участие в предприятии, что он уверился в успехе. Но его любовнице хотелось мести… «О, друг мой, так приятно натянуть нос высокомерному Дракону. Это будет забавной игрой…» И к чему оно привело? Дурочка находится в соседней камере, погруженная в летаргический сон. А он… Даже уснуть у него не получится. Даже это последнее утешение у него отняли. Глаза невыносимо чесались. Джозеф шмыгнул носом и утерся рукавом камзола. Тюремщики не сочли нужным его связать. Зачем? Сейчас он беспомощнее выброшенной на берег рыбешки. А ведь когда-то он чувствовал себя сильным, почти всемогущим. Когда его услуги алхимика были востребованы почти у всех владык континента, когда золото текло рекой… А потом в его жизни появился дурманный порошок.
— Кавалер Буланже в патовой ситуации. — Дракон появился в камере незаметно для ее обитателя. — А я — счастливый владелец полуфунта чистейшей бешеной пыльцы. Правда, здорово?
Джозеф заскрипел зубами с такой силой, что почувствовал во рту отвратительный вкус костяной крошки.
— Его высочество решил поглумиться над пленником?
— Над вами, месье, достаточно поглумилась судьба. — Князь приблизился и опустился на корточки рядом с сотрясающимся в корчах телом.
Неяркий свет, проникающий через зарешеченное оконце, подчеркнул подглазные синяки и заострившиеся скулы валашского господаря. Было заметно, что прошедшая ночь далась ему нелегко.
— Что вам… — Договорить Джозеф не смог, неожиданно холод его тела сменился нестерпимым жаром, заставившим горло спазматически сжаться.
— Ближе к делу, — сказал князь. — Мне нужна магическая колода вашей подопечной.
— Она не отдаст.
— Вот для этого вы, кавалер, и нужны мне. Уговорите. В вашем распоряжении все средства убеждения.
— А взамен?
— Взамен я верну вам жизнь, вашу никудышную жизнь, — криво ухмыльнулся валах. — Все полфунта…
— А свобода? Вы вернете мне свободу?
— Вам? Безусловно. — Князь резко поднялся. — К сожалению, вы больше не нужны мне ни в каком качестве. Нате вот, приведите себя в порядок.