Верно, Крамер не мог похищать этих женщин самостоятельно, не дождавшись, пока станет материальным, и это происходило только на одну ночь. Должно быть, не достаточно времени для этой сволочи, чтобы сделать все ужасные вещи в его списке желаний, прежде чем сжечь жертвы заживо. Сообщник Крамера был самым ценным его активом, но в то же время и Ахиллесовой пятой Инквизитора. Если мы найдём сообщника вовремя, Крамер проведёт вечер Хэллоуина во плоти, но без жертвы для пыток и сожжения. Эта мысль наполнила меня диким удовлетворением.

- Мы должны убить соучастника сразу же, как только выясним, кто он, - заявила я.

- Нет.

Все повернули головы в сторону Кости, я в том числе. Он постучал пальцем по подбородку, его тёмный взгляд был сдержанным и холодным.

- Если мы выясним, кто этот сообщник, мы схватим его. Загипнотизируем его сказать нам, где именно Крамер намерен устроить свой отвратительный костёр. Затем, в Канун дня Всех Святых отправимся туда, спасём женщин и схватим двух ублюдков вместо одного. Крамер будет материальным и сбежать ему будет не так легко, верно?

Я посмотрела на профиль своего мужа, отмечая, что его скульптурные скулы, изогнутые тёмные брови и совершенная сияющая кожа только подчёркивали безжалостное выражение его лица.

- Значит, отправляемся в Сиу-Сити и ищем сообщника, - тихо сказала я.

Его губы изогнулись в улыбке наполовину хищной, наполовину искусительной.

- Безусловно.

19

По пути в спальню я подняла шоколадный торт, но сделала это скорее потому, что не хотела оставлять его на ступеньках, чем из-за того, что продолжала хотеть его. Мысли мои в большей степени были сконцентрированы на оправданном убийстве, чем на поедании торта, сексуальных играх или чём-либо ещё. Я была не единственной, чьё настроение помрачнело. Мама пробормотала, что поедет кататься на машине, и вышла из дома без каких-либо дальнейших комментариев. Её уход мог быть вызван желанием найти кого-нибудь, чтобы перекусить, но я не думала, что голод был единственным её мотиватором. Наверное, я никогда не захочу узнать, сколько подобного обращению с Элизабет пережила мама, когда её похитили, убили и принудительно обратили в вампира, и всё потому, что другой вампир пытался добраться до меня. Фабиан и Элизабет ушли сразу после неё, конечно же, в машине не нуждаясь.

Мысли о всех тошнотворных вещах, которые творил Крамер и ему подобные, заставили меня почувствовать себя так, будто я покрыта невидимым слоем грязи, поэтому я отправилась прямо в душ, как только вошла в спальню. Я не могла смыть зло Крамера с этого мира, однако могла вымыться перед сном сама.

Когда я вышла из ванной минут через двадцать, Кости сидел на краю кровати, рассеянно гладя моего кота. Он снял ботинки, рубашка кучей валялась на полу рядом с ними, но дальше этого он не разделся. Я замерла, перестав вытирать волосы. Обычно Кости ничего не делал наполовину, но вот он просто сидел, будто у него не было сил снять брюки.

- Всё в порядке? - спросила я, подходя ближе.

Он слегка улыбнулся, более уже не уделяя внимание моему коту и потянувшись вперёд, кладя руку на мою талию.

- Я просто вспомнил, как сказал, что будь я чуть расслабленней, мне бы потребовалась сигарета. Поспешил, как оказалось.

Я сделала ещё один шаг, пока плотная ткань моей сорочки чуть не коснулась его лица.

- Ну да. У судьбы иногда чёрный юмор, верно?

- Нам нужно кое-что обсудить, Котёнок.

Он говорил так серьезно, что волнение червём зашевелилось у меня в животе.

- Что?

- Пределы, - спокойно сказал он. - Я хочу остановить Крамера. Такие, как он – первая из причин, по которой я занялся заказными убийствами, как говорил тебе много лет назад. Но, хоть я и восхищаюсь её мужеством, я не хочу видеть, как ты превращаешься в Элизабет.

Я откинулась назад, чтобы взглянуть на него, убирая тёмную прядь ему за ухо.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Она никогда не прекратит преследовать его. Она сделала это целью своего существования, но есть весьма реальная возможность, что мы не сможем поймать его в ловушку. Мы, чёрт побери, пытались, но, - Кости щёлкнул пальцами, одновременно выдыхая, - он просто воздух, кроме одной ночи в году, так что мы буквально гоняемся за ветром. Я не говорю, что мы сдадимся, если не сможем поймать его этим Хэллоуином, но в один прекрасный день, даже если Элизабет не остановится, мы должны будем это сделать.

- Но это не может продолжать сходить ему с рук, - возразила я. - Как мы можем даже думать о том, чтобы сдаться? Ты слышал, что он делает! И он будет продолжать это, если его не остановить.

Кости поймал мои руки, пристально глядя на меня.

- Именно это я хотел сказать о твоём превращении в Элизабет. Она в той или иной степени отдала Крамеру каждую секунду прошедших пятисот лет, и этому есть цена, не так ли? Она проводит свою жизнь, строя планы мести, и она более чем заслужила эту месть, но я не хочу, чтобы ты пошла тем же путём. Иногда люди, которые заслужили возможность отомстить, не получают её, а людям, которым надлежит наказание, удаётся его избежать.

Он вздохнул и опустил руки, мышцы в его челюсти начали подёргиваться, прежде чем он заговорил снова:

- Я не говорю, что мы попытаемся на этот Хэллоуин, а затем остановимся, если потерпим неудачу. Я готов посвятить этому годы, потому что хочу, чтобы этот ублюдок был заперт в ящик, дабы вечность познавать беспомощность и ужас, что он навлекал на других, но я могу принять, что этого может не произойти. Ты тоже должна признать это, потому что знай: я не позволю тебе жертвовать собой в бесконечных попытках победить того, кого, возможно, поймать нельзя.

Я сжала кулаки.

- Ты смог бы это сделать? Повернуться спиной к Элизабет и всем будущим жертвам Крамера, зная, что будет происходить? Ты позволишь этому выродку победить –

- Это не игра, Котёнок, - перебил он. – Это жизнь, и несправедливость всегда будет существовать, как ни тяжело это принимать. Мы постараемся, но если потерпим неудачу, значит, потерпим неудачу. И двинемся дальше.

Я втянула в себя воздух, чтобы сказать ему, что я думала об этом капитулирующем настрое, но под твёрдым, понимающим взглядом Кости, я выдохнула его не тирадой, а долгим вздохом. Крамер был таким явным злом, расхаживающим на свободе, что чувствовалось предательством по отношению ко всем пострадавшим женщинам признавать, что Крамер может использовать своё призрачное состояние, чтобы вечно избегать наказания. Моей рефлекторной реакцией было закричать: Чёрта с два, я поймаю тебя, даже если это последнее, что я сделаю!

И вот так Элизабет позволила охоте на него заполнить свою жизнь, пока не осталось места ни для чего другого. Часть меня всё ещё хотела обозвать Кости бессердечной сволочью за то, что он даже подумал когда-нибудь отказаться от охоты на Крамера, но это говорило бы лишь моё отрицание. Я не имела в виду эти гадкие слова, и они были неправдой; тем не менее, они кипели близко к поверхности. Понимание, что я собиралась наброситься на человека, которого люблю, из-за того, что он указывал на вполне очевидный факт, что мы живём в мире, где иногда добро не побеждает зло, и хорошие люди не всегда скачут навстречу закату, заставило меня понять, как далеко я ушла вниз по дорожке Элизабет.