– Потрогай меня, – приказал он и не удивился тому, что его голос прозвучал хрипло, настолько страстно ему хо­телось ощутить прикосновение ее длинных тонких пальцев.

Фиона обхватила рукой восставшую плоть Эвана, Она оказалась горячей, твердой и одновременно шелковисто-нежной на ощупь. Полузакрытые глаза Эвана не отрываясь смотрели на ее руку. Скулы окрасил слабый румянец, дыха­ние было слегка прерывистым. «Сколько же страсти в этом мужчине, – мелькнуло в голове Фионы, – и в то же время он держит ее в узде». Ей хотелось сделать все, что она мо­жет, чтобы избавить его от этой сдержанности хотя бы в постели. Скользнув рукой чуть ниже, она погладила его и в следующую секунду оказалась на спине.

– Я заставил тебя кричать, но потом все испортил, – склонившись над ней, прошептал Эван, пытаясь хоть не­много обуздать вспыхнувшее желание.

– Ну, я бы не сказала, что ты все испортил. Разве что настроение, когда я поняла, что ты сделал, но и то совсем чуть-чуть.

– Ты ни в чем не виновата, – начал было Эван, однако Фиона прижила руку к его губам, призывая к молчанию.

– Я знаю. Я хочу родить от тебя ребенка, если Господь будет столь милосерден, что наградит им нас с тобой. Прав­да, я не хотела бы рожать по ребенку каждый год, как ка­кая-нибудь овца, но леди Молди рассказала, как можно этого избежать.

– Значит, мне не потребуется выходить из тебя раньше времени?

В голосе Эвана звучал такой откровенный восторг, что Фиона улыбнулась.

– Да. При моем способе этого не потребуется.

– Отлично, тогда давай им воспользуемся, но если он будет нас подводить, я стану практиковать свой. Слишком много я видел женщин, которые умерли оттого, что постоянно рожали детей. Я не хочу, чтобы тебя постигла такая судьба. – Он поцеловал ее и, оторвавшись от ее губ, с радо­стью заметил, что глаза ее затуманились страстью, – А те­перь я снова заставлю тебя кричать.

– А может быть, я тебя заставлю, – возразила Фиона.

– Конечно, заставишь, я в этом не сомневаюсь, причем от удовольствия.

Прежде чем Фиока успела отреагировать на его шутли­вое замечание, он вновь прильнул губами к ее губам. И она окунулась в пучину страсти, которую он в ней вызвал. Вскоре Фиона содрогнулась всем телом в сладостном экстазе и гром­ко выкрикнула его имя. Удовольствие ее стало еще более острым, когда она почувствовала, что Эван вошел в нее еще глубже и, оросив ее лоно своим семенем, глухо простонал:

– Фиона…

– Я думала, ты будешь кричать громче, – прошептала она несколько секунд спустя, свернувшись рядом с ним калачиком и положив голову ему на грудь.

– По сравнению с твоим криком это был всего лишь шепот, – ответил Эван.

Он ухмыльнулся, когда Фиона тихонько хмыкнула и мгновенно погрузилась в сон. Эван не мог не почувствовать гордости оттого, что сумел настолько ее вымотать и заста­вил ее кричать. Какое наслаждение – услышать ее крик и почувствовать, как она содрогается в экстазе!

То, что он сумел доставить Фионе удовольствие, несколь­ко удивило его, и в то же время он больше не сомневался в том, что она его действительно испытала. За долгие годы ему не раз доводилось наблюдать, как женщины, с которы­ми он был близок – деревенские девки, да и Хелена, лишь изображают страсть, а на самом деле не испытывают никаких чувств. Фиона же получила истинное удовольствие от его ласк, он знал это наверняка. Это было заметно по тому, как она двигалась, по выражению ее лица, по сладостным стонам, которые она издавала, по тому, как она прильнула к нему всем телом, когда достигла высшей сте­пени наслаждения. Это он вызвал в ней такую страсть, и этим можно было гордиться.

Эван рассеянно зарылся рукой в густые шелковистые волосы жены, наслаждаясь прикосновением ее нежного стройного тела, вбирая в себя ее тепло. Наконец-то он ус­лышал, как женщина выкрикивает в экстазе его имя, и он жаждал услышать этот крик еще и еще. Пусть он некраси­вый, огромный, смуглый, весь покрытый шрамами, но он сумел заставить маленькую очаровательную Фиону кричать. «Одного этого достаточно, чтобы гордиться собой», – по­думал Эван, поцеловав Фиону в макушку.

На душе было легко и радостно. Наверное, еще и пото­му, что он больше не боялся, что в жилах его течет кровь сумасшедшего. Конечно, неприятно, что его отец по сути своей ребенок, а не взрослый мужчина, но это гораздо луч­ше, чем если бы он был сумасшедшим. Фиона открыла ему глаза на его отца, и за это он был ей искренне благодарен. Видит Бог, он, Эван, не собирался жениться, однако, по­быв мужем Фионы всего одну ночь, он был рад, что женил­ся на ней.

Единственное, что омрачало о настроение, это созна­ние того, что он может легко влюбиться в нее. С одной стороны, ему этого хотелось, он бы с удовольствием отдал ей свою душу и сердце, пусть распоряжается ими. И в то же время что-то его останавливало. Эван понимал, что посту­пает трусливо и даже нечестно по отношению к Фионе, но ничего не мог с собой поделать. За долгие годы он научился никого не любить и никому не доверять, и перемениться в одночасье, стать другим было не так-то легко. Эван грустно улыбнулся, подумав, что он, который с легкостью перено­сил физические страдания – а их выпало на его долю не­мало, – так боится сердечной боли.

Обняв обеими руками стройное тело жены, прижавшись щекой к ее волосам, он вздохнул и закрыл глаза. Вполне вероятно, что она уже держит его сердце своими маленьки­ми ручками, несмотря на все его попытки этого не допус­тить. Остается лишь надеяться, что у него хватит силы воли скрыть это от Фионы.

Глава 12

– Проклятая Камерон в моем доме, – буркнул сэр Фингел. – Вот уж не думал, что доживу до этого дня.

Фиона, сидевшая напротив него за столом, раздражен­но воздела глаза к потолку. Утро она встретила улыбкой, тело все еще помнило ласки Эвана, и очень хотелось есть. Приняв ванну, она направилась в большой зал и, замел ив за столом отца Эвана, на секунду задержалась на пороге. Но даже вид свекра не испортил ее настроения. К сожале­нию, сэр Фингел решил прочесть ей нотацию, и теперь Фиона размышляла над тем, сколько времени ему потребу­ется, чтобы вывести ее из себя. За две недели, прошедшие со дня свадьбы, он доказал, что способен сделать это очень быстро.

– Я не Камерон, – заметила она уже в тысячный раз. – Я урожденная Макенрой. Камероны не являются моими кров­ными родственниками. Они мои родственники по мужу. – Положив в тарелку овсяной каши, она сдобрила ее темным медом.

– По мужу ты Макфингел.

– Ну вот видите? Значит, я все-таки не Камерон?

– Ты несносная девчонка!

– Совершенно верно. – Фиона начала есть кашу, с раз­дражением отметив про себя, что сэр Фингел еще не закон­чил завтрак и ей придется какое-то время сидеть с ним вме­сте за столом.

– Нужно сказать моему сыну, чтобы он наконец стал держать тебя в узде, – продолжал сэр Фингел и, наполнив кашей большую миску, щедро полил ее медом, – научил уважению и послушанию. А то дал тебе волю!