И тень, черную копию Хабы, которая торопилась ему навстречу.
Невзирая на нанесенный ей ущерб, тень по-прежнему тщательно копировала внешность своего хозяина. Если не считать… Когда тень приблизилась к волшебнику вплотную, Ашмира обнаружила, что ее силуэт изменился. Нос у нее внезапно сделался длинней, чем у египтянина, и на нем выросло несколько громадных бородавок, а на лысом черепе отросли здоровенные уши, напоминающие слоновьи.
И вот тень и ее хозяин встретились. Хаба протянул руку. Тень как будто уронила Кольцо ему на ладонь — лишь затем, чтобы в последний момент отдернуть руку.
Хаба потянулся за Кольцом — и промахнулся. Он подпрыгивал и приплясывал, всхлипывая от нетерпения, но тень подняла Кольцо высоко над головой и дразнила волшебника, помахивая им из стороны в сторону.
— Почти достал! — заявила тень. — Ух ты, как ты здорово прыгаешь! Будь ты чуть-чуть повыше…
— Да что ж ты делаешь, раб? — взревел Хаба. — Отдавай Кольцо! Дай его мне!
Тень приложила ладошку к своему гигантскому уху.
— Извини, уродец, я малость глуховат! Что ты сказал?
— Дай мне!!!
— Ой, да с удовольствием!
И с этими словами тень отступила на шаг, размахнулась и изо всех сил врезала египтянину в челюсть, так, что он взлетел в воздух и грохнулся на один из золотых столиков, который разлетелся в щепки под его весом.
Хаба Жестокий остался лежать без сознания посреди раздавленных фруктов. Темно-алый виноградный сок растекся вокруг него, точно кровь.
Ашмира ахнула и застыла на месте. Ее возглас слился с возгласами других присутствующих.
Тень отвесила легкий поклон.
— Благодарю вас, благодарю! Следующим номером колечко возвращается своему законному владельцу, за чем, очевидно, должно последовать отсылание некоего всем известного джинна. Желающие могут встать в очередь за автографом!
— Бартимеус?.. — осторожно спросила Ашмира.
Тень поклонилась еще раз.
— С добрым утром! У меня для тебя кое-что есть.
— Но как?.. Мы-то думали, что ты…
— Знаю, знаю: вы наверняка рассчитывали, что я вернусь несколько быстрее. Ну, видите ли, я не удержался и немного поболтал с Амметом перед тем, как избавиться от него. Сурово распек его, заставил осознать свои ошибки. Ну, потом он, разумеется, умолял сжалиться над ним, стенал и взывал к милосердию — ну, как обычно бывает с этими маридами… — Тут тень, казалось, впервые заметила кучку демонов, жмущихся к стенам зала. — Привет, пацаны! — жизнерадостно сказала она. — Надеюсь, вы там себе мотаете на ус? Вот как надо грамотно избавляться от хозяев!
Ошеломление Ашмиры внезапно сменилось возбуждением.
— Так значит, оно по-прежнему…
Тень раскрыла ладонь. Там, где лежало Кольцо Соломона, сущность джинна шипела и пузырилась, и в воздух поднимались раскаленные струйки пара.
— Я же, кажется, сказала тебе бросить его в море!
— Ну да, сказала. Я и выполнил твой приказ — буквально. Ну, то есть я вроде как выронил его, а потом подхватил, в последний момент. Скажем так: намокнуть оно успело. Видишь ли, Ашмира, когда играешь в волшебницу, надо очень тщательно формулировать свои приказы. Мы, гадкие джинны, еще и не такое можем выкинуть, когда речь даже не о судьбе цивилизации, а о вещах поважнее. Дело в чем, — продолжала тень, — я понимаю, что это была моя же идея, но мне кажется, не очень хорошо будет утопить Кольцо в море и обречь его Духа на еще более долгое заточение, чем теперь. Мне бы не хотелось иметь такой груз на своей совести. Так вот, согласно твоему первоначальному приказу и, откровенно говоря, потому, что оно зверски жжется, я теперь отдаю его тебе. А там уж сама решай, что ты с ним хочешь делать. Лови!
И Кольцо взлетело в воздух. Ашмира поймала его, ахнув от боли. Но на этот раз уже не выронила.
Вместо этого она, не колеблясь, развернулась и опустилась на колени лицом к царю, который все это время стоял на другом конце зала.
— О самодержавный Соломон, — начала она, — владыка, чье величие и слава не ведают границ…
Тут она наконец впервые взглянула на него и обнаружила, что великий царь пялится на нее, разинув рот, точно вытащенная на берег рыба. Лицо и плечи у него почернели от сажи, и волосы стояли дыбом.
— Ой! — воскликнула Ашмира. — Что это с тобой?
Соломон поморгал.
— Я… понятия не имею. Когда я подумал, что Хаба вот-вот получит Кольцо, я направил на него эту золотую змейку, нажал пару рычажков, и… это было как конец света. Сперва меня чем-то ударило, потом эта штука изрыгнула клубы смолистого дыма прямо мне в лицо… Надеюсь, я выгляжу не слишком ошарашенным?
— Да нет… все нормально… — пролепетала Ашмира.
— Ну, спасибо, ты хоть на третий рычажок не нажимал, — заметил джинн. — А то она еще изрыгает жуткую вонищу… — Он сделал паузу, принюхался… — Ой нет… ты его нажал.
— Великий Соломон, ныне я возвращаю то, что принадлежит тебе! — торопливо отбарабанила Ашмира. Она склонила голову и протянула сложенные чашечкой руки. Сила Кольца жгла ей ладони, но она стиснула зубы и заставила себя держать их ровно. — Мы с Бартимеусом искренне сожалеем о том зле, которое причинили тебе. Мы предаем себя твоей мудрости и милосердию.
— Эй, я-то тут при чем? — испуганно вскрикнула тень. — Я вообще все время действовал по принуждению! Ну, кроме как теперь, когда принес Кольцо назад.
Ашмира вздохнула. Она подняла Кольцо еще выше. Соломон все это время стоял не шелохнувшись.
— Я принимаю всю вину на себя, о царь, — сказала она, — и прошу, чтобы мой слуга был освобожден от ответственности за все злодеяния, какие он совершил. — Она мрачно покосилась на тени. — Ну вот. Это тебя устраивает?
— Ну да, вполне.
Тут царь Соломон направился к ним. Тень притихла. Четыре макаки в углу испуганно заверещали. Даже волшебник, лежащий без сознания на своем фруктовом ложе, застонал и дернул головой.
И в зале воцарилась тишина.
Ашмира ждала, опустив голову и пересиливая боль. Она не питала иллюзий по поводу своей возможной участи и знала, что участь эта будет вполне заслужена. Тогда, в кладовой, Соломон сказал, что прощает ее, но это было, когда оба они думали, будто настал их смертный час. А теперь, когда Кольцо снова было у него в руках и он вновь обрел утраченную власть, все будет иначе. Его дворец за пределами башни лежал в руинах, его народ был запуган. Большинство его волшебников погибли. Справедливость требовала воздаяния.
Она знала все это, но не тревожилась. В душе у нее царили мир и покой.
Шуршание золотых одежд приблизилось вплотную. Ашмира не подняла глаз.
— Ты предложила мне Кольцо и свои извинения, — произнес голос Соломона, — и первое из них я принимаю — помимо своей воли, ибо ноша эта ужасна.