Грегору ужасно не понравилась сама мысль о том, что какой-то мужчина может заявить на Алану свои права.
– Но что?
– Мне уже почти двадцать два, как тебе известно. Многие женщины в моем возрасте нарожали кучу детишек, а меня до недавнего времени даже не целовал никто по-настоящему. Вот мой отец и предложил найти для меня мужа. Я решила, что он может попробовать, раз у меня с этим ничего не выходит. Он как раз собирайся этим заняться, когда я отправилась на поиски Кайры.
Грегор оказался в весьма затруднительном положении. Он не верил, что Алана завела разговор на эту тему, пытаясь вытянуть у него предложение руки и сердца. Она сделала признание, не более того. Они были любовниками, и она считала, что он должен знать всю правду о ее жизненных обстоятельствах.
Грегор понимал, что ступил на топкую почву, и ему следовало быть весьма осмотрительным. Он хотел заверить Алану, что ей не о чем беспокоиться, потому что она принадлежит ему, и он непременно сметет со своего пути любого соперника. Но ему пришлось прикусить язык – нельзя было все это сказать Алане сейчас, так как она рано или поздно узнает про Мейвис и тогда сочтет его, Грегора, болваном, готовым всем подряд предлагать руку и сердце. Немного помолчав, он проговорил:
– Если у Мюррей в обычае, чтобы женщины сами выбирали себе мужей, то твой отец не должен нарушить традицию. К тому же после твоего исчезновения он скорее всего отложил решение вопроса о твоем замужестве. Полагаю, он решил дождаться, когда ты объявишься. И, конечно же, делает все возможное, чтобы побыстрее тебя найти.
На мгновение ей показалось, что Грегор, узнав о ее возможной помолвке, пришел в ярость, и она почувствовала себя счастливой. Но всего лишь на мгновение. Если тень ревности и пробежала по его лицу, то судить о том, насколько глубоким было это чувство, Алана не могла, поэтому сказала себе: достаточно уже того, что она с ним до конца честна, но себя не обманешь. Она лишь кивнула в ответ на его слова и пошла за ведром, которое он выставил за дверь. Поставив ведро возле очага, Алана стала ждать, когда вода немного нагреется.
Грегор мысленно выругался и принялся стелить постель. Он говорил себе, что его случай куда более запутанный, чем обстоятельства Аланы. Действительно, не было ничего необычного в том, что отец ищет для дочери мужа, но он-то, Грегор, сам себе господин. И он прекрасно знал, на что шел, когда стал подыскивать себе жену, способную принести в семью звонкую монету и земельные угодья.
Алана же призналась в том, что от нее не зависело, что могло произойти за время ее отсутствия без ее участия. А его признание, если он найдет в себе силы его сделать будет о том, что он, Грегор, совершил вполне осознанно.
Когда Алана вышла по нужде, Грегор обругал себя шепотом за трусость. Он мог приводить сколько угодно доводов в свою защиту, мог перечислить десятки причин, по которым не следовало признаваться в своих отношениях с Мейвис, но на самом деле причина была одна – страх. У них с Аланой оставалось так мало времени, чтобы побыть наедине, и он не хотел рисковать, не хотел, чтобы она его оттолкнула из-за женщины, на которой он едва не женился.
Как только Алана вошла в дом, Грегор вышел под дождь. Струи, подгоняемые ветром, хлестали по лицу и плечам. Он сходил по нужде, потом проведал коня и поспешил в тепло. Закрыв дверь на засов, приблизился к Алане. Она уже забралась под одеяло, а ее одежда была аккуратно сложена поверх вещевого мешка. Быстро раздевшись, Грегор умылся и тоже залез под одеяло.
Он привлек Алану к себе; ему было приятно, что она разделась для него донага.
– Как хорошо, что твой кузен не любит мокнуть под дождем, – сказал он, поглаживая ее по спине. – Снаружи – настоящая буря, а мы тут, в тепле.
– А конь? Как ему там? – спросила она, поглаживая его по бедру.
– Парень отлично себя чувствует. – Грегор улыбнулся и поцеловал Алану в щеку. – Поверь мне, если бы я увидел, что ему там плохо, я бы привел его сюда и не спросил бы у тебя, нравится тебе это или нет. Мужчина, который не заботится о своем коне, – просто-напросто дурак.
Алана молча кивнула и прислушалась к завыванию ветра. Она старалась не думать о разочаровании, которое испытала, не получив от Грегора ожидаемого отклика на свое признание. Глупо было считать, что этого признания окажется достаточно, чтобы заставить его открыться. Еще хорошо, что он не подумал, будто она пытается вытащить из него предложение руки и сердца. Из того, что Алана успела узнать об отношениях мужчины и женщины, следовало: мужчин страшно злят подобные уловки. А она хотела укрепить доверие между ними, а не разрушить его. И кажется, ей это удалось. Алана была уверена: Грегор оценил то, что она ему доверяет. Возможно, этого пока достаточно.
Тут он поцеловал ее в губы, поцелуй тотчас же разбудил в ней желание – Грегору всегда удавалось будить в ней желание, не прикладывая к тому никаких усилий, – и все тревожные мысли разом вылетели из головы. Она надеялась, что не будет у нее таких бед, о которых Грегор не сможет заставить ее забыть одним поцелуем. «Это в том случае, если он останется с тобой», – напомнил ей внутренний голос, но Алана решила проигнорировать это напоминание. Драгоценное время, которое они могли посвятить друг другу – и только друг другу, – стремительно уходило, и не стоило тратить это время понапрасну.
Грегор мог заставить ее забыть обо всех волнениях и бедах, и Алана с радостью отдалась на волю страсти. Она почувствовала напряжение лишь в тот момент, когда дорожка из его поцелуев потянулась вниз, к заветной точке. Но слишком сильным было искушение, даже если ее немного пугало то безумие страсти, что охватывало ее, когда он прикасался губами к ее лону. Она чувствовала, как перетекает в нее наслаждение, которое испытывал Грегор, и знала, что эти запретные поцелуи дарят ему почти столько же удовольствия, сколько и ей. В затуманенном страстью сознании внезапно промелькнула мысль: а может, Грегор хочет, чтобы она доставила ему удовольствие примерно тем же способом? Но и эта мысль быстро улетучилась, уступив место бездумному и непреодолимому желанию.
Прошло еще несколько мгновений, и Алана вдруг услышала свой крик, призывавший Грегора войти в нее. Она едва узнала свой хриплый требовательный голос. Грегор засмеялся, теперь дорожка из его поцелуев шла снизу вверх. Припав губами к ее груди, он вошел в нее, и движения его были быстрыми и яростными. Алана упивалась этой яростью, и вскоре по телу ее пробежала дрожь, а из горла вырвался крик восторга и наслаждения. И почти тотчас же раздался его крик, прозвучавший для нее как чудесная музыка.
Еще не вполне отдышавшись, она провела кончиками пальцев по спине Грегора. Он проявил осторожность и не позволил себе опуститься на нее всей тяжестью своего тела. Но тела их все же соприкасались, и это доставляло удовольствие обоим. Дыхание его согревало ее шею. Она улыбнулась, подумав о том, что ей нравится даже то, как он выскальзывает из нее.
Теперь, когда мысли ее немного прояснились, она смогла обдумать то, что заметила в нем в этот раз. Сейчас Грегор любил ее чуть-чуть по-другому, не так, как раньше. Казалось, он хотел доказать самому себе, что она, Алана, принадлежит ему. Желание охватило ее с такой силой, что она едва почувствовала эту новую ноту во время самого акта любви, но теперь – другое дело. Возможно, ее признание все же не оставило его равнодушным. Возможно, осознание того, что она может принадлежать другому, все же всколыхнуло его.