Бетия упустила последнюю возможность остановить его. Ей оставалось утешаться лишь тем, что он охотно согласился на этот брак. Эрик, возможно, не выбирал ее, но он не казался удрученным тем, что теперь связан с ней до конца жизни. Пока священник бормотал слова обряда, Бетия молилась, чтобы этот брак не принес ей новой боли.
Празднование в честь молодых оказалось вовсе не таким ужасным, как она боялась. Родители сосредоточились на обилии блюд, стоявших перед ними, и совсем не обращали на нее внимания. Обитатели Данби, казалось, искренне радовались за нее. Уоллес, Боуэн и Питер сидели напротив жениха и невесты и поддерживали беседу. Увидев, что Эрик и эти трое относятся друг к другу вполне дружелюбно, Бетия немного успокоилась.
– Ты почти ничего не ешь, – заметил Эрик, предлагая ей кусочек яблока.
– Я была немного взволнована, – пробормотала девушка.
– Ты сегодня очень красива.
– Сорча оставила здесь кое-какие платья, и Гризелла подогнала их по моей фигуре.
– Есть и другие платья?
– Да, около дюжины. А что?
– Я хочу сам покупать тебе платья, и я могу себе это позволить. Но тебе понадобятся наряды на первое время, до тех пор, пока не сошьют твои собственные. Может Гризелла подогнать еще несколько?
– Конечно, а почему нет? – Бетия пригубила вина и, нахмурившись, посмотрела на Эрика, выглядевшего очень серьезным.
– Может быть, придется ехать ко двору до того, как я смогу представить тебя семье.
– Ко двору? – чуть не поперхнулась вином Бетия. – Я не могу ехать ко двору.
– Разумеется, можешь. Ты теперь моя жена. Куда я, туда и ты. По крайней мере, в большинстве случаев. – Эрик мысленно поморщился, так как до сих пор не сказал ей ни слова о предстоящем визите к Макмилланам.
Боуэн и Уоллес отвлекли Эрика, и Бетия попыталась успокоиться. Даже мысль о возможности быть представленной ко двору повергала ее в панику. Ее никогда не учили таким вещам, как правила хорошего тона и придворного этикета. Бетия приходила в ужас, когда думала, что она может опозорить Эрика, и спрашивала себя, существует ли способ избежать этой поездки.
Вскоре настала пора молодым покинуть гостей. Эрик взял ее за руку и подвел к лорду и леди Драммонд, чтобы те разрешили им удалиться. Бетия молилась про себя, чтобы все прошло гладко и родители не сказали какую-нибудь грубость.
– Я думаю, ты могла бы спросить нашего позволения, прежде чем переделывать платья Сорчи, – процедила мать.
Бетия вздохнула и посмотрела на Эрика. Он выглядел взбешенным и до боли сжимал ее ладонь. Девушка накрыла свободной рукой их сплетенные пальцы, безмолвно умоляя воздержаться от дерзкого ответа.
– Я не хотела позорить вас, оказавшись бедно одетой на собственной свадьбе, – сказала она.
Лорд Драммонд хмуро посмотрел на Эрика:
– Полагаю, вы заберете ее отсюда.
– Так быстро, насколько возможно, сэр.
– Что ж, надеюсь, у вас достанет силы и мужества сделать из нее более послушную и достойную леди. Мы не могли сладить с ней. Но теперь это ваша забота.
– Да, моя. Доброй ночи, милорд, миледи.
Бетия едва успела присесть в реверансе, как Эрик потащил ее из зала. Она подобрала юбки, боясь запутаться в них, когда спешила за мужем, подстраиваясь под его широкие шаги. Только раз они остановились. На выходе из зала стояла хмурая Гризелла с Джеймсом на руках. Бетия поцеловала ребенка в щечку. Эрик остановился на мгновение, тоже поцеловал его, затем снова потянул девушку за собой. Всего несколько непристойных выкриков услышали они, выходя из зала, и Бетия порадовалась про себя сдержанности обитателей замка.
Достигнув отведенной им спальни, Эрик провел ее внутрь, притворил дверь и прошел к столу, на котором стоял наполненный вином кувшин и два бокала. Бетия замерла там, где он ее оставил, сжимая руки и стараясь не переживать из-за его неожиданного гнева. Он имеет право злиться, сказала она себе, просто она не должна позволять этой злости ранить ее.
– Эрик, – начала она, размышляя, как лучше попросить прощения за то, что может сказаться на всей оставшейся жизни, – мне так жаль…
Эрик осушил и заново наполнил бокал и налил другой – для Бетии.
– Милая, тебе не за что извиняться. – Он протянул ей бокал, улыбнулся и глотнул вина.
– Ты злишься. Ты имеешь полное право злиться. Это из-за меня ты оказался в ловушке.
– Я не чувствую себя пойманным, душа моя. Я злюсь не из-за нашей свадьбы. Я никогда не пожалею об этом. Это твои родители вызвали мой гнев.
– О! Они могли бы быть и повежливее с тобой!
– Я тот, кто соблазнил их дочь. Им бы следовало хотеть свернуть мне шею. Но нет, меня вывело из себя их обращение с тобой. Ты и представить себе не можешь, каких трудов мне стоило не впечатать кулак в лицо твоего отца. – Он улыбнулся, заметив, как потрясли ее эти слова. – Вот почему я так торопился покинуть зал, хотя желание привести тебя в спальню тоже сыграло в этом не последнюю роль.
Бетия сделала большой глоток вина. Да, она была потрясена, но не тем, что Эрик хотел ударить ее отца. Ее шокировало то, что она сама хотела этого. В ней нарастало негодование, и чем глубже она загоняла его, тем сильнее оно становилось. Может, и было что-то неправильное в ее поспешном замужестве, но Бетии стало казаться, что для нее будет лучше уехать из Данби. Эрик увезет ее отсюда, и, возможно, гнев оставит ее прежде, чем она совершит что-то, о чем впоследствии будет жалеть.
– Они все еще скорбят по Сорче, – сказала она. – Горе сделало их такими.
Эрик не поверил в это ни на секунду. У него появилось подозрение, что и Бетии становится все труднее придумывать им оправдания. Он никогда не скажет ей о том, что ее родители практически вышвырнули его вон, настолько они были поражены тем, что он захотел просто взять ее в свою постель. Это Боуэн, Питер и Уоллес настаивали на свадьбе. Единственное чувство, доступное ее родителям, – это досада на то, что они лишились служанки, заботами которой хозяйство в замке велось так слаженно.
– Скоро тебе не придется искать оправданий их черствости. Ты больше не будешь иметь с ними дела, – сказал Эрик, поставив бокал и начав расстегивать ее платье.
– Эрик, я хочу поговорить о Джеймсе, – сказала девушка, желая замолвить слово за племянника, прежде чем страсть заставит ее позабыть обо всем.
– Он поедет с нами. – Эрик стянул с нее платье и начал расстегивать корсет. – Я спросил Уоллеса, как родители отнеслись к своему внуку. Того, что он сообщил мне, было достаточно, чтобы понять, что мы никогда не оставим его им. Если бы Уоллес уже был лэрдом, я подумал бы над этим, но твоим родителям я малыша не оставлю. Они даже не поверили, что он в опасности.
Бетия стиснула его в объятиях.
– Спасибо, Эрик! Они называли его «это», – прошептала она. – Они даже сомневались, что это сын Сорчи!