— Он считает, что я злоупотребляю его долгом священнослужителя, — хмыкнул Коннор. — Сначала я несколько дней продержал его запертым в церкви, когда сражался за Джилли. Потом он прожил у нас почти неделю, пока она не разрешилась от бремени. Я хотел, чтобы детей крестили, как положено. Думаю, Бетан не добавил ему радости, обмочив его сутану.
Мужчины громко рассмеялись.
— Вы думаете, наши жены говорят о нас? — спросил, Кормак, указывая на трех кузин.
— Возможно, — согласился Камерон.
— А что это за парень рядом с моей сестрой? — спросил Коннор.
— Мой сын Кристофер, — ответил Кормак. — Я взял его в семью после того, как женился, а его мать, мою любовницу, повесили.
— А рядом с ним мой сын Алан, — вмешался Камерон. — Его мать была моей любовницей, и ее тоже повесили.
Коннор посмотрел на мужчин:
— Мою любовницу тоже повесили.
— Интересное совпадение, — удивился Кормак. — Детей не осталось?
— Нет.
— Ты тоже чуть не потерял жену? Я был настолько глуп, что позволил Элспет уйти.
— И я позволил уйти Эйвери, — тихо добавил Камерон.
— А я чуть не лишился Джиллианны, — признался Коннор и улыбнулся: — Наши имена начинаются с буквы «К», и мы трое все высокого роста.
— И очень красивые, — добавил Камерон. — А еще мы отличные любовники.
— Да….
— И гораздо счастливее, чем того заслуживаем, — заключил Кормак и поднял бокал. Коннор и Камерон с радостью присоединились к нему.
Застолье подходило к концу, и настало время произносить торжественные тосты. Коннор нервно сглотнул. С каждым тостом его очередь подходила все ближе и ближе. Он почувствовал, как по его спине стекают струйки пота.
— Как ты себя чувствуешь? — встревоженно спросила Джиллианна.
— Все хорошо. Готовлюсь сказать речь.
— Коннор, это не обязательно.
— Я скажу.
Когда пришла его очередь, он распрямил плечи и встал.
— Я благодарю вас всех за то, что вы приехали, чтобы благословить моих детей. И хочу поблагодарить вас за прекрасные подарки. Но больше всего я благодарен клану Мюрреев за мою жену. Это самый прекрасный подарок, который можно получить в жизни. Она — мое сердце, моя радость. — Он посмотрел на жену: — Я люблю тебя.
Джиллианна почти не слышала, какими криками восторга была встречена речь ее мужа. Как только он сел, она взяла его за руку. Он был бледен и покрыт потом, но казался ей невероятно красивым. Она поцеловала его.
— Я не хотел, чтобы ты плакала, — извинился он, вытирая ее слезы салфеткой.
— О, Коннор, это было так красиво!
— Я просто хотел поблагодарить тебя. Все славили детей, а я хотел, чтобы часть славы досталась и тебе. Я люблю детей…
Она прижала палец к его губам:
— Я знаю. Никто и никогда не делал мне более прекрасного подарка.
Коннор почувствовал, что краснеет.
— Ты его заслужила.
Джиллианна улыбнулась. Он сказал всем, что любит ее. Вряд ли он понял, как много это для нее значило. Она обменялась игривыми взглядами со своими кузинами — этой ночью она обязательно отблагодарит его.
Коннор облегченно вздохнул, входя в спальню. Праздник прошел на высоте. Мать Джиллианны сумела успокоить священника, он сумел угодить жене своим признанием, и семья жены осталась довольна. Он закрыл дверь и почувствовал, что вроде что-то изменилось.
— У нас новая дверь? — спросил он. — Господи, какая толстая.
— Да, — ответила Джиллианна. Она стояла возле ванны в одной простыне. — Она действительно очень, очень толстая. Через нее ничего не будет слышно.
— Ты уверена? — Он открыл и снова закрыл дверь.
— Уверена. А еще я велела повесить колокольчик, чтобы созывать всех к ужину. Я больше не хочу быть колокольчиком.
Коннор засмеялся:
— О, Джилли, я люблю тебя.
Она обняла его.
— Я тоже тебя люблю.
Он поцеловал ее и тут заметил, что на ней нет одежды.
— Джилли?
— Я подумала, что ты захочешь принять ванну.
— Детям всего шесть недель. Ты уверена?
Она подумала, что это очень глупый вопрос.
— Я не только уверена, я сгораю от желания.
— О, жена, — простонал он, опускаясь в ванну. — Ты моя радость, мое счастье.
— А ты мое, мой викинг. Отныне и навсегда.
— А теперь давай проверим, действительно ли новая дверь достаточно толстая.