– На вас нападали?
– Да, с момента моего появления в Данбарне на меня нападали несколько раз. И каждый раз количество нападавших на меня головорезов увеличивалось. В последний раз на меня набросились восемь человек.
– Но у вас никогда не было ни царапины, ни даже синяка.
– В последний раз, кажется, все-таки остались небольшие ссадины. Хотя в целом я отделался легким испугом. Спасибо дяде Ангусу – он прекрасно обучил меня драться. И хорошо, что люди, которых посылали разделаться со мной, не были опытными бойцами.
Сесилии показалось, что Артан ведет себя высокомерно, и это ее несколько раздражало. Затем она вспомнила его первое появление в Данбарне и решила, что он, возможно, прав, гордясь своими боевыми навыками. Едва ли кто-то из людей Доналдсонов или сэра Огилви мог бы пройти через все посты охраны и так непринужденно держать за юбки двух здоровенных мужчин. А затем с поразительной легкостью отшвырнуть их в разные стороны.
– Но зачем на вас нападать? Зачем вынуждать вас покинуть Данбарн? Ведь сэр Эдмунд любезно пригласил вас погостить у нас, не так ли?
– Едва ли он сделал это от души. Скорее всего, у него не оставалось другого выхода. Я приехал по поручению вашего самого ближайшего кровного родственника. Было бы неразумно выдворить меня вон и не позволить мне присутствовать на свадьбе. Это вызвало бы подозрения и ненужные вопросы, согласны? А сэр Эдмунд не хочет, чтобы кто-нибудь начал задавать ему вопросы.
– Не могу представить, чтобы сэр Эдмунд стал беспокоиться из-за расспросов моего дяди. После смерти моих отца и брата дядя потерял ко мне интерес. Он вспомнил обо мне сейчас только потому, что близится его конец.
– Вы уверены в этом? – мягко спросил Артан. Прежде чем Сесилия успела спрятать глаза, он заметил, что во взгляде ее промелькнули сомнение и обида. – Дядя писал вам и посылал подарки. Он просил, чтобы вам позволили приехать в Гласкриг и погостить у него. И даже остаться, если вам понравится там. Вы говорите, что тоже писали ему и посылали подарки на Михайлов день. Однако он ничего не получал от вас. – Артан пожал плечами. – Не понимаю, почему так происходило. Но полагаю, что какое-то объяснение имеется…
У Сесилии не поворачивался язык заявить, что ее дядя – лжец. Воспоминания о дядюшке Ангусе до сих пор были очень яркими – отчасти потому, что они были связаны с самой большой трагедией ее жизни, когда погибли ее отец и младший брат. Сесилия ничего не забыла. Даже самые мелкие подробности того далекого времени врезались в память. Ангус Макрейс был своеобразным человеком, и порой его резкость и откровенность граничили с грубостью. Такой человек, как он, не покривит душой, не станет изворачиваться и лгать, отрицая очевидное. Маловероятно, что он лжет, утверждая, что посылал ей весточки. И если он заявляет, что не получал от племянницы ни единого послания, то так оно в действительности и было. Посыльные, к услугам которых прибегала Сесилия, никогда не говорили ей о каких-либо особенных препятствиях на своем пути. Однако она никогда и не требовала от них подробного отчета.
Но неужели ее и в этом обманывали? Сесилия сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Даже если Анабелла и Эдмунд обманывали ее во всем, что касалось дяди Ангуса, то это еще не означало, что все остальное, сказанное Артаном, – неоспоримая правда. Возможно, опекуны просто не хотели, чтобы Ангус как-либо вмешивался в ее воспитание.
Сесилия молчала, и Артан вновь заговорил:
– Хотя мне стыдно в этом признаться, последнее нападение оставило отметину. – Он задрал свой килт и показал рану на правом бедре. – Но этот человек больше никогда не сможет напасть на гостей, которые приезжают погостить в Данбарн, – с удовлетворением добавил Артан. – К тому же это нападение было мне на руку. Я оставил лошадь у ручья, чтобы не вызвать подозрений. Хотя мне и не хотелось, чтобы все подумали, будто я потерял лошадь во время боя.
Сесилия с удивлением уставилась на рану у него на бедре. Не было никаких сомнений: такую рану мог оставить только меч. Артану повезло, что ранение оказалось неглубоким. Слава Богу, что даже быстрая скачка не растревожила рану.
И тут девушка вдруг поймала себя на том, что любуется обнаженной ногой Артана. Его смуглую мускулистую ногу покрывали редкие волоски. Сесилия также обратила внимание, что у него очень красивые колени – ей ужасно хотелось прикоснуться к ним.
Когда Артан опустил подол своего килта, девушка захлопала глазами и покраснела. Очевидно, ей будет не так-то легко справиться с влечением к этому привлекательному мужчине. Да, ей требовалось время, чтобы отделаться от нахлынувших чувств.
Сесилия заставила себя сосредоточиться на том, что было связано с дядей Ангусом. Что ж, очень может быть, что опекуны обманывали ее и приложили руку к тому, чтобы они с дядей отдалились друг от друга. В таком случае можно было предположить, что они действительно принимали меры, чтобы избавиться от человека, которого прислал Ангус. Им не хотелось, чтобы Артан задавал слишком много вопросов. Однако все это еще не означало, что они замыслили ее убить. Ведь даже и Артан после всех этих таинственных нападений все-таки остался жив… Именно это Сесилия ему и сказала.
Выслушав ее, он тяжело вздохнул, но сдержал раздражение. Девушка по-прежнему сомневалась в том, что опекуны задумали ее убить, и она имела для сомнений все основания. Ведь Сесилия до сих пор не верила, что является богатой наследницей…
– Я знаю то, что слышал собственными ушами, – заявил Артан. – Сэр Фергус хотел жениться на вас. Он подписал брачный контракт, который позволяет вашим опекунам законным образом предъявить права на Данбарн и на деньги. За такую щедрость он получает вас и небольшое состояние в придачу. Он рассчитывает, что после вашей смерти ваша более чем скромная доля также станет частью его добычи. Я прекрасно слышал, как сэр Фергус заявил, что избавится от вас, как только вы ему наскучите.
– И все же я не могу поверить, что сэр Фергус – хладнокровный убийца!
– Не верите только потому, что он еще не показал свою истинную сущность. Но он изменится, как только вы выйдете за него замуж. А если вам трудно поверить в то, что я рассказал, то поверьте мне на слово: сэр Фергус обращается с женщинами как грубая скотина. Давида говорила, что он ужасно груб в постели. И я сам застукал его, когда он пытался изнасиловать девочку-служанку. Платье на ней было разорвано, и бедняжка вся была в синяках. Я вступился за нее и отшвырнул негодяя к стене, так что он ударился головой. Поэтому на следующий день слуги сказали, что ему «нездоровится».
– Но если он насилует молоденьких служанок, то почему же я ничего об этом не слышала?
– По разумению Анабеллы, подобное насилие – вовсе не преступление, – спокойно ответил Артан. Он решил, что пора на этом закончить разговор. Не будет ничего хорошего, если он все выложит девушке в один присест. Ей требовалось время, чтобы как следует все переварить. – А сейчас я должен немного поспать. Мы продолжим наш разговор попозже, – сказал Артан и лег на спину. – Имейте в виду: веревки не так-то легко развязать. И если вы попытаетесь сделать это, чтобы убежать, то я сразу же узнаю об этом. И не думайте, что сможете воспользоваться моим оружием!